Сказка Востока

Отдавая ненавистного Малцага своеобразному купцу, Тамерлан ожидал наиболее презренную участь для убийцы своего сына. Однако сам купец Бочек отнесся к судьбе пленного по-своему, посчитав, что сама судьба преподнесла ему в руки переделанную субстанцию, и посему он к ней должен отнестись с особым вниманием, тем более что даже на первый взгляд этот молодой, симпатичный парень харизматичен, и в нем что-то бунтарское и необычное есть.

Купец Бочек далеко не молод. Он давно и досконально изучил рынок человеческих потребностей и знает, что в каждом здоровом человеке, каким бы целомудренным он ни казался, присутствует чувственный потенциал, который, будь возможность, порою берет верх над разумом, совестью и богобоязненностью. Это есть похоть. Именно в этом завуалированном сегменте потребления Бочек является специалистом, даже монополистом. Свое дело он любит, товар ценит, особо бережет. Поэтому, вопреки пожеланиям Тамерлана, Малцагу на первых порах где-то даже повезло. Просто он этого не понимает, ведь он не кочевник степей, который где бы юрту ни поставил, там и дом его. И кто кочевника на новом месте знает? Кому он нужен и что ему нужно? Не понравится — отправится дальше, куда глаза глядят. А глаза глядят вдаль: там, может, лучше. И плевать, что было и осталось позади.

Совсем иная психология горца. Горец зажат в теснине гор. Здесь все на виду. Здесь нет сыпучих песков, где носится перекати-поле. Здесь на отвесных горных склонах, пустив мощные корни сквозь каменную твердь, растут многовековые кряжистые деревья-исполины, которые все знают, все помнят, за все воздадут и ничего не простят. И люди здесь такие же: по-своему суровые, по-мирски наивные, любят гостей, да сами в гости мало ходят, свой родной край им особо мил, помнят и знают предков до седьмого колена. И вдаль здесь не глядят — невозможно, лишь ввысь, к вершинам. И оттого честолюбие, но не тщеславие, долг, а не торг, импульсивность, а не уравновешенность, индивидуализм, а не общность, дерзость, но не раболепие. Вот примерно таким был молодой Малцаг, который родился и вырос на южных склонах главного Кавказского хребта, в верховьях реки Алазань, где традиционно занимались выращиванием винограда.

Малцаг был совсем мал, когда его отец и два старших брата, которые поехали в Тбилиси продавать виноградное сусло, без вести пропали. Это было время первого похода Тамерлана на Грузию, когда была разрушена столица. А потом тюркские воины добрались и до высокогорья. Диким вихрем они ворвались в их небольшое село. Мать успела спрятать Малцага в темном погребе, и он, зажимая уши, еще слышал, как она кричала и стонала. Наверное, он никогда бы не вылез из укрытия: так он был испуган. Да голод, страх, гнетущая тишина и удушающий дым поманили к свету. А там растерзанная, голая мать со вспоротым животом, и злые языки пламени, спускающиеся по крыше.

Он бежал, бежал из сожженного села. Спасло его то, что он чисто инстинктивно взял направление не вниз, откуда явились варвары, а вверх, в леса, где его подобрал пасечник, грузин, который жил за перевалом. Именно в этой приютившей его семье его новым старшим братом стал Тамарзо. Но и в этой семье с миром долго жить не удалось: и до этого поселения добрались кровавые щупальца Тамерлана. Однако отсюда, зная о надвигающейся опасности, детей заблаговременно отправили подальше в горы, в Сванетию, к родственникам Тамарзо по материнской линии.

Шло время. Тамарзо возмужал, закалился в жизни и ратных делах, стал полководцем. И рядом с ним тенью рос и Малцаг, всюду следуя за единственно родным человеком. А когда и Тамарзо был уничтожен руками Тамерлана, еще юный Малцаг поначалу был полностью подавлен, в смятении, потерял всякий смысл жизни. И над ним некоторое время довлел неукротимый страх, который со временем, как уходящая болезнь, куда-то отступил. И был период полного безразличия и почти животного существования, которое также со временем сменилось на крайне противоположное: в нем не зарделась, а заискрилась жизнь. И это действительно была пора, во время которой он ценою своей бунтарской жизни хотел расквитаться с Тамерланом. Знал, что это почти нереально, да его меч был в полувзмахе от ненавистной головы врага. Но судьба послала ему сына его злейшего врага — Омар-шейха. Вот после чего Малцаг свою жизнь и в грош не ставил, ведь теперь он мог с высоко поднятой головой явиться в иной мир к своему Тамарзо, и мечтал он это сделать с оружием в руках. Однако всемогущий Тамерлан и этого счастья ему не дал, к позорной участи приговорил. В темном холодном шатре, где обрабатывали туши баранов, Малцага бросили на слизкий, пропитанный жиром и ливером грязный деревянный стол, связали руки и ноги, и главный евнух, отстранив всех, заглянул в страдающие глаза Малцага, что-то невнятно прошептал и резанул меж ног так, что буйная, горячая кровь хлынула по бедрам. Малцаг ужасно взвыл не столько от боли, сколько от унижения; прокусил губу.