Сказка за сказкой

Карина и адвокат совершенно не обращали на него внимания. Они являли собой благополучную, довольную жизнью пару. Карина с Джеком позировала, а Александр Петрович фотографировал ее японской камерой, которая, по мнению Карины, и на фотоаппарат-то не была похожа: ни объектива, ни рычага перемотки пленки, а только темные прямоугольные окошки и какие-то клавиши.

Как только собаки дружелюбно обнюхались, усатый первым подошел к жизнерадостным хозяевам спаниеля, поприветствовал их, представился и сказал, что уже слышал о них и будет рад иметь их соседями.

В ответ Карина поделилась сомнениями: они, конечно, не суеверны, но им рассказывали об этом доме такие странные вещи…

— Ну что вы, — громогласно засмеялся Николаев, — как же интеллигентные люди могут верить в такую чепуху? Болтают — и пусть болтают, я даже не знаю, что именно. Зачем вникать в глупые выдумки?

— Я думаю, наш будущий сосед прав, дорогая, — сказал адвокат, делая очередной снимок Карины крупным планом, — не станем придавать значения таким пустякам.

По окончании прогулки Александр Петрович извлек из камеры десяток фотографий — эта система давала сразу готовые снимки. При взгляде на них лицо Карины слегка вытянулось: себя она увидела лишь на двух фотографиях, и не самых лучших, а на всех остальных красовалась наглая усатая физиономия.

— Такова конструкция камеры, — пояснил адвокат, — она может снимать в любом направлении.

— Мог бы предупредить, — сухо заметила Карина, — а я-то, как дура, позировала.

— Но ведь именно это и требовалось, — виновато развел он руками.

Карина удалилась, сама удивляясь собственному раздражению по такому ничтожному поводу.

У адвоката же возникла потребность связаться по телефону со своим новым знакомым, юристом фирмы «Крекинг». После разговора с ним Александр Петрович довольно долго думал, прежде чем позвонить Карине.

— У меня есть любопытная новость, — произнес он в трубку не очень решительно.

— Хорошая или плохая?

— Это уж как посмотреть… я сейчас поднимусь к тебе.

Она встретила Александра Петровича, как ему показалось, чуть агрессивно:

— Ну-с, и в чем же состоит твоя новость?

— Я выяснил, что Николаев работает в том же «Крекинге», где служил покойный Холщевников. В позапрошлом году фирма купила одновременно две квартиры для своих ведущих сотрудников. А именно сейчас произошло изменение в служебном положении Николаева: он получил должность, связанную со сбытом нефтепродуктов в Скандинавию.

— Значит, ты думаешь… — она слегка побледнела, и в глазах появился испуг, — неужели ты думаешь…

— Я думаю, наша работа по этому делу закончена.

— То есть как закончена?

— Очень просто. Мы взялись оградить Квасникова от посягательств психиатрии и выяснить, кто и зачем распространял о нем странные слухи. Их распространял Николаев с целью замаскировать предстоящее убийство либо стимулировать самоубийство Холщевникова. Но-моему, нам осталось провести воспитательную беседу со стариком и мальчишкой и получить скромный, но честно заработанный гонорар.

— А… а как же убийство?

— Убийства пока нет. Есть самоубийство. По нему будет проведено следствие… когда-нибудь.

— Ну а мы, Александр? Если мы это бросим, то ведь будем почти соучастниками.

— Не надо преувеличивать, дорогая. Все, чем мы располагаем, — догадки. Их достаточно для наших клиентов, но не для уголовного розыска.

— Но мы, по крайней мере, обязаны сообщить то, что нам известно!

— Не знаю, не знаю. Нам могут не сказать за это спасибо.

— Что ты имеешь в виду?

— Если следователь уже получил… скажем так… гонорар, чтобы не слишком копать эту историю, он обзовет нас идиотами и попросит не совать нос не в свое дело, или хулиганы изобьют нас в подворотне. А если не получил, будет любезен, поблагодарит и пожмет руку, потому что с учетом нашей информации взятка будет больше.

— Я не верю тебе… — она смутилась, — извини… я не верю, что все берут деньги. Но в конце концов, речь о нас. Каково нам будет потом помнить, что мы помогли скрыть преступление?

Адвокат чуть заметно улыбнулся:

— Одним словом, ты хочешь, чтобы я выяснил, к кому попало дело Холщевникова?

Она молча кивнула.

Вынув из кармана записную книжку, он удалился к телефонному столику. Ему хватило всего трех звонков, чтобы объявить:

— Это Шошин, я с ним сталкивался. Честный парень, и даже не берет взяток.

— Вот видишь, — назидательным тоном произнесла она.

Александр Петрович поглядел на нее удивленно:

— Он не берет взяток, но это не значит, что он не берет денег. Он не будет за деньги выгораживать преступника, но возьмет их за то, чтобы начать расследовать дело, которое в порядке очереди пошло бы года через два. Обычная такса за это — тридцать тысяч, как они говорят тридцатник.

— Боже мой… эта вечная тридцатка… мы сможем с ним встретиться?

— Увы, только я один. При тебе из него не вытянешь ни слова.

Позвонив еще раз по телефону, адвокат ушел. Карина из окна смотрела, как он сел в свои «Жигули», предварительно помахав ей рукой, хотя видеть ее не мог, окно было закрыто.