Сказка Звездного бульвара. Севастопольские сны

А вот гражданский механизм человечества, когда всего-то надо только выжить, буксует. Да его просто нет. Государства – это планеты в разных солнечных системах! Свет человеческого общения летит от одной к другой годами! Не завидую я этим милым девчонкам – надо ещё, чтобы их старты не были восприняты боевыми системами как начало войны!”

В зале поднялся глухой ропот.

– Да, мы не можем точно предсказать эффективность биоцикла в новейших теплицах. Есть только расчёты и не доведённый до конца эксперимент, – сокрушался очередной докладчик. – Поэтому невозможно исключить вариант сознательного обречения на смерть части экипажа, если производительность марсианских плантаций окажется недостаточной. Аморально? Задача выживания человечества выше его морали.

Гул в зале усилился.

– Да, – продолжал он, – если хотите, жестокость законов выживания в космосе – это урок человечеству за его беспечность на Земле! Но не доходить же до каннибализма! Хотя…

Когда Сан Саныч окончательно понял, о чём идёт речь, он к своему ужасу, без тени содрогания честно признался себе, ради спасения жизни во Вселенной, жизни бесценной, бесценного Разума, которые и есть главная сила Вселенной, он стал бы есть человеческое мясо, а лучше дал бы съесть себя! Сила Разума и в том, что он может пожертвовать собою ради Жизни!

Мозг Сан Саныча был переутомлён. Словно перегревшийся мотор, при выключении детонировал. Самопризвольно взбрыкивали не то бредовые, не то гениальные мысли: “Магнитное поле Земли – горячая сверхпроводимость в слоистых структурах на границе ядра… Живая природа – это та часть мира, где энтропия убывает…”

– …Несмотря на массу трудностей, – подытожил руководитель, – сегодняшний день тоже был достаточно плодотворным. Спасибо. Теперь надо добиться единства действий в парижском Комитете. Конференция через четыре часа. Летят все члены Комитета. Самолёт ждёт.

“Есть ли что-либо в настоящий момент бесполезнее конференций?!”– подумал Сан Саныч выходя в фойе.

Еле успев отдать распоряжения на обсерваторию, он сел в машину, впопыхах не заскочив в туалет. Дорога к центральному аэропорту показалась нескончаемой. Уже на борту самолёта, защёлкнув за собой дверцу маленькой кабинки, он ощутил, как мало надо человеку для “полного счастья”. Самолёт уже бежал по взлётной полосе.

* * *

Они лежали рядом, вплетясь друг в друга, переводя дыхание и собираясь с силами для очередной вспышки. Она обвивала его тело. Он откинулся на спину, созерцая сквозь потолок каюты непередаваемую словами картину разливающейся сладкой истомы…

Он считал всегда, что ему не везло с женщинами. То ли они его не совсем понимали, то ли он их. По-серьёзному, он не был женат ни разу. Штампы в паспорте не в счёт. Последний раз познакомился с очень симпатичной женщиной, но когда увидел двоих её детей, наверное, точь-в-точь походивших на бросившего их отца, он не смог продолжать знакомство, ему казалось, что ему придётся доживать чью-то неудавшуюся и брошенную жизнь. Наверное, он слишком серьёзно подходил к браку, браку только по любви. А может, не хотел поступаться жизненными идеалами? Всё или ничего? Когда его старшие сослуживцы удивлялись: “Ты ещё не женат? Посмотри, сколько кругом красивых девушек!”– он отвечал: «Вы ещё не выиграли “Волгу”? Посмотрите, сколько кругом лотерейных билетов!” Сейчас он отбрасывал свои предубеждения, и хоть это не любовь, но ведь скоро вообще ничего не будет.

Она набросилась на него первой. Она была молода, сильна и ненасытна, её тело неистово содрогалось, мятущиеся руки искали страсть, волосы раскидались, грудь источала стоны, губы впились в его губы… Чувства снова достигли своей вершины…

И снова они лежали обнявшись… Уже любопытные звёзды заглядывали в иллюминаторы, ночная прохлада заливала каюту через распахнутую дверцу.

Они вышли на палубу. Взявшись за руки, шагнули в тёмную пучину моря. Нега плещущей волны раскачивала их утомлённые тела. Их случайные прикосновения друг к другу вспыхивали искорками нежности.

Тёмная махина катера закрывала половину ночного неба. Черная жутковатая бездна под ними…

Она притянула его за плечи и обволокла, словно спрут своими щупальцами, яростно увлекая в водоворот страсти. Ему немалых усилий стоило насытить её… вода кипела и пенилась вокруг.

Их тела на палубе отбрасывали по две тени. От Луны и от кометы. Свет кометы был мощнее, но тень была размыта. Необычность картины тормозила сознание. Сейчас всё было необычным и не укладывалось в него, как теория относительности в голову первоклассника.

Капитан включил бортовое освещение. Катер засиял в ночи, словно бриллиантовая брошь. Всё вокруг погрузилось во тьму. Она села к нему на колени, и они выпили ещё вина. Её руки пронырливыми змейками снова заскользили по его телу. Он нежно поймал их и остановил.

– Ну тогда повесь меня голую на рее… или посади связанную в тесный карцер. У тебя есть на катере карцер? – сквозь жадные поцелуи прошептали её влажные губы.

– Как я тебя понимаю… – он ощущал дрожь во всём её теле.

– Ну же, ещё…