Сказки 1001 ночи

И Камар аз-Заману постлали во дворце роскошную шелковую подстилку и вышитые ковры, а стены в нем покрыли избранной парчой и опустили занавески, окаймленные жемчугами. И Камар аз-Замана посадили там на ложе из можжевельника, украшенное жемчугами и драгоценностями, и Камар аз-Заман сел на это ложе, но только от постоянных дум о девушке и любви к ней у него изменился цвет лица, и его тело исхудало, и перестал он есть, пить и спать и сделался точно больной, который двадцать лет болен.

И его отец сидел у его изголовья и печалился о нем великой печалью, и каждый понедельник и четверг царь давал разрешения эмирам, придворным, наместникам, вельможам царства, воинам и подданным входить в этот дворец, и они входили и исполняли обязанности службы и оставались подле него до конца дня, а затем уходили своей дорогой. А царь приходил к своему сыну в тот покой и не расставался с ним ни ночью, ни днем и проводил таким образом дни и ночи.

Вот что было с Камар аз-Заманом, сыном царя Шахрамана. Что же касается царевны Будур, дочери царя аль-Гайюра, владыки островов и семи дворцов, то когда джинны принесли ее и положили на ее постель, она продолжала спать, пока не взошла заря. И тогда она проснулась от сна и села прямо и повернулась направо и налево, но не увидела юноши, который был в ее объятиях, и сердце ее взволновалось, и ум покинул ее.

И она закричала великим криком, и проснулись все ее невольницы, няньки и управительницы и вошли к ней, и старшая из них подошла к царевне и сказала: «О госпожа моя, что такое тебя постигло?» И Будур ответила ей: «О скверная старуха, где мой возлюбленный, прекрасный юноша, который спал сегодня ночью у меня в объятиях? Расскажи мне, куда он ушел».

И когда управительница услышала от нее эти слова, свет стал мраком перед лицом ее, и она испугалась гнева царевны великим страхом. «О госпожа моя Будур, что это за гадкие речи?» – спросила она. И Ситт Будур воскликнула: «О скверная старуха, где мой возлюбленный, красивый юноша, со светлым лицом, изящным станом, черными глазами и сходящимися бровями, который спал подле меня сегодня ночью, с вечера и пока не приблизился восход солнца?» – «Клянусь Аллахом, – ответила управительница, – я не видела ни юноши, ни кого другого. Ради Аллаха, о госпожа, не шути таких шуток, выходящих за предел, – не то погибнут наши души. Может быть, эта шутка дойдет до твоего отца, и кто тогда вызволит нас из его рук?» Но царевна Будур сказала ей: «Юноша ночевал подле меня сегодня ночью, и он лучше всех людей лицом», а управительница воскликнула: «Да сохранит Аллах твой разум! Никто не ночевал подле тебя сегодня ночью».

И тогда Будур взглянула на свою руку и нашла у себя на пальце перстень Камар аз-Замана, а своего перстня не нашла. «Горе тебе, проклятая женщина, – сказала она управительнице, – ты лжешь мне и говоришь, что никто не ночевал у меня, и клянешься мне Аллахом впустую?» И управительница ответила: «Клянусь Аллахом, я тебе не лгала и не клялась впустую!» А Ситт Будур разгневалась на нее и, вынув меч, бывший подле, ударила им управительницу и убила ее. И тогда евнухи, невольницы и рабыни закричали на царевну и пошли к ее отцу и осведомили его о том, что с ней.

И царь в тот же час и минуту пришел к своей дочери Ситт Будур и спросил ее: «О дочь моя, что с тобой случилось?» – а она отвечала: «О батюшка, где тот юноша, что спал со мною сегодня ночью?» И разум улетел у нее из головы, и она стала ворочать глазами направо и налево, а потом разорвала на себе одежду до подола. И когда ее отец увидал такие поступки, он велел девушкам схватить царевну. И ее схватили и заковали и надели на шею железную цепь и привязали ее у окна и оставили ее.

Вот что было с царевной Будур. Что же касается ее отца, царя аль-Гайюра, то, когда он увидел, что случилось с его дочерью Ситт Будур, мир стал для него тесен, так как он любил ее, и стало на душе у него тяжело.

И тогда он позвал врачей и звездочетов и обладателей перьев и сказал им: «Кто исцелит мою дочь от того, что с нею, я женю того на ней и отдам ему половину моего царства, а тому, кто подойдет к ней и не исцелит ее, я отрублю голову и повешу ее на воротах дворца».

И всякому, кто входил к царевне и не исцелял ее, царь рубил голову и вешал ее на воротах дворца, пока не отрезали из-за нее головы сорока человекам из врачей и не распяли сорок человек звездочетов. И все люди отступились от нее, и все врачи оказались бессильными ее вылечить. И дело ее стало трудным для людей наук и обладателей перьев.

А затем Ситт Будур, когда увеличились ее волненье и страсть и измучили ее любовь и безумие, пролила слезы и сказала такие стихи: