Сказки

- А у тебя, кроме меня еще Улугбек есть, - вдруг сообразил Илья и обрадовался сам себе. - У него, морды азиатской, денег куры не клюют. У него попроси! А то у меня только квартира эта да и все.

- Да ходил я к нему, - Арнольд вышел из туалета с пустым ведром в левой руке и тыльной стороной правой ладони вытер лоб. - Не дает.

- Как не дает? - удивился Илья. - На каком основании?

- Ни на каком не дает. Просто не дает и все. Безосновательно.

- Просто не дает и все?

- Просто не дает.

- Ну и я не дам! - облегченно выдохнул Илья. - Я что, блядь, глупей этого толстого борова? Пусть он сначала. Тем более, он старший. И ты тоже хорош - не мог его продавить что ли? Сам виноват.

- Брат! Как же так! Мне твоя квартира очень нужна!

- Я всегда знал: херней ты занимаешься с этой нейтриной. Говорил тебе сколько раз: иди работай, хватит уже... Нет, все детство в жопе играет! Доигрался. Глаза б мои тебя больше не видели!

- Илюша!

- Уходи, уходи... К Улугбеку иди. Скажи, я послал. Он меня знает. Давай, давай...

Илья начал выталкивать Арнольда из кухни к двери.

- Брат! Ради мамки нашей общей!

- Мамка померла давно... Иди. Ведро только поставь. Вот тебе бог, как говорится...

- Брат! Да ведь ты же мне брат!

- А и не значит еще ничего! Подумаешь, брат! Другой бы постыдился к брату с таким идти! А то повадился...

Илья захлопнул дверь за Арнольдом и облегченно вздохнул. Теперь главное некоторое время дверь Арнольдику не открывать, а то житья не даст...

Долго ли, коротко ли, но через некоторый промежуток времени, равный, если это вообще кому-то интересно, суткам, а точнее, двадцати пяти с половиной часам, в квартиру к Илье предварительно отзвонив по телефону пришел Улугбек. Он по старинному узбекскому обычаю посидел в коридоре десять минут, после чего прошел в кухню. Илья же в это время по старой русской традиции починял примус.

В результате краткой, но энергичной беседы двух братьев обрисовалась следующая ситуация: бывший старшина, а ныне гражданский горожанин Вовк обложил непосильной данью чайхану "простого узбека".

- Защел к мине. Шашлык кушал, симиялся, спрашивал: "Мяс свежий? Пачиму стока перец? Вкус нет - одна перец." Я говорить: "Свежий, начальник! Зачем обижать узбек? Савсем свежий: вчера гавкал." Симиялся! Злой басмач!

Слушая рассказ брата, Илья только злорадно усмехался, поигрывая на гармошке. Он внутренне был согласен с тем, что богатые должны делиться, а не зажирать в себя всю страну с потрохами. А то кто-то бизнес расширяет, а кому-то на водку не всегда хватает. Но когда сокрушенно качая головой, Улугбек сказал, что не сможет больше выставлять брату пустую тару мешками, Илья отложил гармошку и возмутился:

- Соображаешь вообще, что говоришь? Ты брат мне или дикий человек? Что за... Ну выкрутись ка-нибудь. Что ты все на родственниках выезжаешь? Сколько же можно терпеть? Совесть же надо иметь. Один приходит - квартиру продай, другой вообще куска хлеба лишает...

- Какай квартир?

Илья коротко пересказал брату свою вчерашнюю беседу с еврейским идиотом, который всю жизнь носился с дурацкой идеей, вместо того, чтобы, например, пойти к старшему брату помогать вести бизнес, что с его еврейскими мозгами могло бы привести не только к увеличению прибылей, но и, быть может, мировой известности поганой забегаловки, которая настолько пришла ныне в запустение стараниями одного тупого азиата, что он даже не может помогать больному брату пустыми бутылками...

- Твоя болеть? - встревожено спросил Улугбек.

- У меня... Рука болит. Чего-то ноет и ноет... А ты как себя чувствуешь?

- Моя харош... Только рэкет плохай.

- Отлично. Ну, мы договорились?

- Ай?

- Я приду завтра за бутылками?

- Какай! Савсем плохай денег нет. Голодный сама сижу!

- Ах ты с-с-с... Ну а чего делать, скажи? Как быть? Ты же брат мне в конце концов! Мамку-то вспомни... Слушай, я придумал! Может, продадим твою забегаловку? На первое время денег хватит. А там посмотрим.

- Ай! Чем детей буду кормить?

- У тебя нет детей.

- Будут. Дэушк хорош нашел уже. На базар. Ест мало, спит мало, работает много.

Илья не на шутку разволновался. Весь его бутылочный бизнес строился на благорасположении брата. Улугбек заметил его волнение. Он покрутил жирной шеей, потер пухлой ладонью бритый затылок и предложил брату свой вариант решения проблемы.