Сказки

— Милостивая государыня, — продолжала Иоланда, — изгоните из сердца Розетты эту любовь или сверните корабль с его пути.

— Нет, — сказала королева, — мы не станем больше вмешиваться в земные дела.

И феи присоединились к ее мнению.

Франсуа целыми днями сидел один на палубе, погруженный в неведомые мечты. Розетта выходила из своей каюты только вечерами. Тогда жизнь приобретала для него новый смысл. Он строил планы на будущее, которые всегда одобрялись его подругой без всяких поправок. Франсуа рассказывал ей о своем прошлом, о старой матери, о слегка глуховатой тетке, о селении, в котором он родился и где был всеобщим любимцем. Его удивляло, что она не рассказывает ему ничего о себе, не показывает своих фотографий. Казалось, ей были известны все страны мира, но ни одной из них она не знала лучше остальных; может быть, исключение составлял большой город, в котором он учился. Он догадывался о существовании какой-то тайны. Но мог ли серьезный, благовоспитанный чиновник угадать истину?

Через несколько дней Франсуа заметил, что Розетта изменилась: она похудела, глаза ее впали, голос стал дрожащим, взгляд — тревожным. Розетта успокоила его:

— Это пустяки, Франсуа, мне надо просто привыкнуть к жаре.

Считая, что Розетта ведет себя легкомысленно, он хотел помешать ей поглощать слишком много мороженого и шербета и посоветовал перейти на горячий чай, но она удивительно бурно воспротивилась этому.

На седьмой день плавания с Розеттой произошел обморок, но она запретила звать судового врача. Ближайшая остановка предполагалась не раньше, чем через неделю, а отклониться от маршрута ради больной пассажирки капитан не согласился.

— Раз уж она не хочет видеть доктора, — проворчал он, — пусть заботится о себе сама.

Франсуа был в отчаянии, чувствуя себя бессильным перед этим странным заболеванием. На девятый день к нему вернулась надежда: случилась сильная буря, стало прохладнее, и Розетта ожила. Она поднялась на палубу, прелестная и веселая. Но она настолько исхудала, что муслиновое платье болталось на ней, как на палке.

В этот вечер Франсуа просил Розетту стать его женой. Она ничего не ответила, только нежно обняла его, а ее глаза были полны радости и отчаяния.

Королева фей, вы видите, как танцует Розетта, которая кажется совсем крошечной в объятиях своего жениха? Неужели в вас не окажется капли милосердия? Неужели злоба людей ожесточила ваше сердце и вы держите свою волшебную палочку запертой в ящике из облаков?

Увы, на десятый день солнце было палящим, как никогда, и каюты перестали служить достаточным убежищем от жары.

Розетта пыталась защитить свое тело и лицо с помощью шерстяных одеял и льда, но ее подтачивал внутренний огонь. Она поняла, что гибнет.

В полдень она взглянула на себя в зеркало и увидела лишь тонкое личико и высохшее тело. Ей не хотелось в таком виде показываться Франсуа. Она знала, что в это время он спит, набираясь сил для того, чтобы бодрствовать около нее всю ночь. Поэтому она спокойно надела в последний раз свое небесное платье, ставшее ей слишком широким, поднялась на палубу и, спрятавшись от посторонних взоров, подставила себя знойным лучам послеполуденного солнца…

В обеденный час один из матросов принес Франсуа подобранное им муслиновое платье. Обеспокоенный Франсуа побежал в каюту Розетты. В ней было пусто, лишь на столе лежал букетик поблекших фиалок.

Звездочка по-прежнему сияет для тех, кто умеет смотреть на небо. Розетта так и не смогла вернуться на нее. Но королева фей не захотела, чтобы она вечно блуждала по безграничным просторам вселенной. Если вы увидите падающую звезду, более розовую и яркую, чем остальные, знайте, что на ней нашла приют одинокая душа маленькой растаявшей феи.

ТРИ ЖЕЛАНИЯ ДЛИННОГО ПЕТЕРА

Жил в Арденнском лесу дровосек, по прозванию Длинный Петер, и это имя подходило ему как нельзя больше. Роста он был высокого, руки длинные-предлинные, точно сучья у тех деревьев, которые он рубил. Да и весь он напоминал стройный шестилетний дубок, покрытый густой листвой.

Но Длинный Петер был несчастлив. Нет, он вовсе не завидовал богатым фермерам, которые могли пить молока сколько им вздумается и объедаться утками, гусями и всякой прочей птицей; не завидовал он и городским богачам, разодетым в шелка и тонкое сукно, и все же он считал, что жизнь к нему слишком сурова. Любимая жена его умерла рано, а сына, которого она ему подарила, Петер не уберег. С тех пор его лачуга из нетесаных бревен казалась дровосеку унылой, как пустая бутылка.

Днем, еще куда ни шло, Петер яростно взмахивал топором, и тяжелые удары по дереву отсчитывали его жизнь с равномерностью часового механизма. Но вечера были такие тоскливые, такие длинные… Петер считал и пересчитывал пальцы, складывал пальцы на руках с пальцами на ногах до тех пор, пока не выбивался из сил и у него не получалось 21. Тогда он ложился спать, но сон долго не приходил, его одолевали кошмары, правда, не очень страшные, и грезы, правда, не очень занимательные; наконец он погружался в глубокий сон, где уже не было ни воспоминаний, ни надежд.