Сказки

Наконец наступил желанный день совершеннолетия. Коронация молодого красавца Гиацинта была отпразднована с должным шумом и великолепием. По окончании церемонии король, по желанию своей матери, в тот же день отправился председательствовать в совете министров и учиться своему королевскому ремеслу.

Всем известно, что народ Ротозеев, тщательно воспитанный в течение многих веков в принципах самой чистой схоластики, питает глубочайшее презрение к опыту и верует только в математику, в метафизику, в логику и риторику. Его законодатели, соображаясь с его наклонностями, обратились к психологии с запросами о надлежащей форме правления.

Как в человеческой душе существуют три отдельные и тесно связанные между собою силы — мысль, слово и действие, так и у Ротозеев существуют три главные министерства и три главные, совершенно независимые друг от друга, министра. Первый управляет, ни с кем не советуясь; второй говорит, ничего не делая; третий даёт советы, которых никто не слушает. Благодаря этому остроумному разделению властей чистый разум удовлетворён, логика уважается, метафора торжествует, и ничто не стесняет непрестанного действия отеческой власти.

Когда король вошёл в залу совета, он застал там министров, которые должны были довершить его образование. Эти три государственные человека, оставившие великое имя в летописях Ротозеев, были граф Туш-а-Ту,[13] барон Жеронт Плёрар[14] и кавалер Пиборнь,[15] некогда блистательнейший из адвокатов, а теперь украшение трибуны и защитник правительства.

Туш-а-Ту был маленький человечек, худой, чёрный, вертлявый, не знавший ни удовольствий, ни отдыха, ни сна. Никогда никто не видал, чтобы он смеялся или плакал. С утра до вечера, и с вечера до утра, он подписывал, подписывал, подписывал. Пока он писал правою рукою, он звонил левою и посылал приказание за приказанием, инструкцию за инструкциею, назначение за назначением, депешу за депешею, курьера за курьером. Можно было подумать, что на нём лежал земной шар, готовый обрушиться, если этот неутомимый маленький человек на минуту перестанет подписывать.

Барон Жеронт Плёрар был большой старик, худой и лысый, с длинным носом и с бесконечным подбородком. Он носил огромные синие очки, придававшие ему вид филина, нюхал табак через каждые пять минут и вздыхал при каждом слове. Он был мудрец. Он не думал, не говорил и не делал ничего такого, что не было бы продумано, сказано или сделано до него. Он всё знал и ни в чём не сомневался. Поэтому места и почести лились дождём на эту непогрешимую голову. Ротозеи смотрели на него, как на самую твёрдую подпору государства.

Адвокат Пиборнь, весёлый кутила, дышал силой и здоровьем. Цветущее лицо, насмешливые глаза, вздёрнутый нос, толстыг губы, тройной подбородок — всё в нём показывало, что ему хорошо жить на свете и что ему нет охоты убивать себя за общее дело. Скрестив руки на груди, высоко подняв голову, бросая кругом дерзкие взгляды, он был похож на отдыхающего боксёра.

По приглашению короля все присели к столу. Заседание совета началось. Туш-а-Ту совсем исчез за горами бумаг; барон Плёрар держал на коленях большой пустой портфель; Пиборнь, не стеснённый ничем, закинул ногу на ногу, запустил руки в карманы и, отбросив голову назад, стал следить глазами за мухами, летавшими по комнате.

— Государь, — начал граф Туш-а-Ту. — старинный обычай требует, чтобы каждый король Ротозеев, вступая на престол, прежде всего пользовался славнейшим из всех своих прав, правом помилования, Вот список нескольких мелких преступников, воров, мошенников, убийц; мы умоляем ваше величество даровать им свободу.

— Так ли я расслышал? — сказал Гиацинт, — Вы причисляете убийц к мелким преступникам. Кто же после этого важные преступники?

— Важные преступники, — сказал барон Плёрар, — те нечестивые люди, которые злоупотребляют своим испорченным умом, чтобы нападать на религию, нравственность, государя и его министров. Убийца губит одну жертву, памфлетист отравляет целое поколение.

— Хорошо, — сказал король, — я полагаюсь на вашу опытность и подписываю.

— Государь, — заговорил снова Туш-а-Ту, — обычай требует также, чтобы ваше величество собственноручно приложили печать к этому первому акту вашего царствования, чтобы засвидетельствовать, что одному королю принадлежит право приказывать. Сургуч готов, вот печати.

Гиацинт вдавил печать в растопленный сургуч, потом взглянул на оттиск и увидел четвероугольную фигуру, с четырьмя символическими словами по сторонам и кольцом посередине.

— Что это? — спросил он. — Что значит кольцо посреди этих четырёх слов?

— Государь, это кольцо — не кольцо. Это символический образ вашей особы. Вы единственная незанумерованная особа во всём королевстве, — ответил Туш-а-Ту, — Вам небезызвестно, что каждый Ротозей, рождаясь на свет, получает нумер, который никогда не покидает его и следует за ним даже в могилу.