Сказки

Из глубин космоса прибывали между тем все новые стаи хищников. А с планеты навстречу им запускали все новые и новые кости-перекости. И результат был налицо — лай сразу же прекращался. Некоторые пересобаки опускались на крыши домов, чтобы погрызть свои кости с большим удобством, другие садились в садах и парках, даже на тротуары, и дети могли безбоязненно таскать их за хвост, потому что пересобаки вовсе не замечали этого.

Нескольких сотен костей оказалось достаточно, чтобы заставить замолчать десять тысяч пересобак. А стоило запустить кости-перекости немного подальше, как пересобаки, погнавшись за ними, совсем покинули город. Похрустывая обретенным на Планете Новогодних Елок сокровищем, облизываясь и виляя хвостами, они безмолвно улетали туда, откуда явились. Можно было подумать, что они совершенно разучились лаять.

Марко был осыпан похвалами и почестями.

— Памятник! Памятник ему поставить! — закричали в толпе какие-то энтузиасты.

— В Зимний Сад! Скорее в Зимний Сад! Воздадим должное победителю!

Марко предпочел бы остаться в стороне, но кругом так радовались и ликовали, что никто и слушать его не стал. Он философски отнесся к своей славе и на руках восхищенных жителей Планеты Новогодних Елок, то есть по воздуху, преодолел путь в несколько кварталов, пока не оказался у какой-то виллы, окруженной высокой оградой. Над входом висела большая надпись: «Зимний Сад».

На всей планете, как мы уже говорили, царила вечная весна. Специальные машины (мы не станем их описывать, тем более что их не довелось увидеть и Марко, так как они работали под землей или на далеких космических станциях) управляли климатом, ветрами, воздушными течениями и другими атмосферными явлениями в соответствии с искусственным календарем, в который природа не имела права совать свой нос.

Спору нет, весна самое прекрасное время года. Но и у зимы есть свои прелести, и не стоило бы от них отказываться. А лето, когда можно до черноты загореть и сколько угодно купаться в море, — разве это плохо? Кроме того, есть ведь и такие люди, спокойные и уравновешенные, любители предаваться воспоминаниям и размышлениям, которым больше всего по душе осень. Для этих людей на некоторой части Планеты Новогодних Елок неизменно сохранялась осенняя погода. На морских пляжах, разумеется, постоянно поддерживалась типично летняя температура воды и воздуха и не допускалось никаких гроз, дождей, пасмурностей. А в самом центре города был построен Зимний Сад, где ежедневно в течение всего года выпадал снег и заливались катки для катания на коньках, а на деревьях, то есть на обычных для всей планеты новогодних елках, росли настоящие сосульки.

У входа в Зимний Сад в большом крытом вестибюле находился вместительный гардероб. Здесь посетители могли переодеться в зимнюю одежду, взяв понравившееся им пальто или шубу, сапоги или валенки, шарфы, шапки и варежки. Все это предоставляла им дирекция Сада. А уходя отсюда, никто, разумеется, не забывал переодеться в легкие весенние пижамы.

Закутанный в теплую белую шубу, обутый в меховые сапоги, Марко поднялся вместе с окружавшей его толпой на вершину холма, откуда с веселым смехом катились на санках сотни ребятишек. Несколько человек тут же принялись сгребать снег, скатывать его в большие шары и в два счета сделали из снега скульптурное изображение Марко. В высоко поднятой руке он держал кость-перекость, а ногой попирал лежащую перед ним пересобаку. На постаменте памятника какая-то синьора красиво написала губной помадой:

«Марко, яснианину, победителю пересобак, изобретателю кости-перекости.»

Неизвестно откуда взявшийся оркестр исполнил торжественный гимн. А затем толпа под общие аплодисменты поставила Марко на пьедестал рядом со снежным памятником и, оживленно обсуждая событие, постепенно разошлась.

«Вот это да! — удивился Марко про себя. — И весь праздник!»

Осмотревшись, он обнаружил, что памятник его находился в совсем неплохой компании. Рядом с ним в этом странном Пантеоне на открытом воздухе стояло еще штук десять таких же молчаливых и недвижных снежных статуй. Некоторые уже начали подтаивать — там не хватало ноги, тут нельзя было прочесть надпись. А у одной скульптуры даже голова отвалилась — лежала у подножия, и никто не подумал поставить ее на место.

Марко хотел было уже предаться грустным размышлениям о тленности мирской славы, как вдруг кто-то весело окликнул его, и он увидел бежавшего к нему Маркуса.

— Как поживаешь? — спросил он, подхватив с земли немного снега и делая из него снежок. — Я вижу, ты без меня не теряешься. Даже памятник себе сумел заслужить!

И, говоря так, Маркус запустил снежок прямо в нос снежному Марко.

— Ну вот, в меня! Не мог, что ли, в кого-нибудь другого бросить?

— А все равно это сделают мальчишки. Пусть уж лучше первый удар будет нанесен другом.

Марко спустился с пьедестала.

— Объясни, — сказал он, — почему они оставили меня?

— Дела, — ответил Маркус, пожимая плечами. И, словно торопясь сменить тему разговора, добавил: — Знаешь, а мне еще ни разу не удалось сделать что-нибудь такое, за что ставят памятник.