Сказки

Птицы кончили петь «Гимн Весне», и снова на полянке воцарилась тишина. Все замерли на своих местах в ожидании наград. Попугай откашлялся и только было начал говорить, как вокруг поднялась адская суматоха. Воробьи загалдели все разом. Что они кричали, никто разобрать не мог. Но они галдели так, будто что-то случилось, будто всем грозит беда. Испуганные Жаворонки тотчас же поднялись высоко в небо. Синицы спрятали головки под крылышки и замерли. Дрозды-бойцы застыли с открытыми клювами, задыхаясь от негодования. Тихо плакали Соловьи, а любопытные Зяблики налезали друг на друга, чтобы лучше разглядеть, что происходит. Что касается Попугая, то он, видимо мало что соображая, смотрел на разбушевавшихся Воробьёв. Постепенно шум стих, и один из Воробьёв обратился к остолбеневшим членам Жюри.

— Мы тоже желаем петь! — выступив вперёд, заявил толстый Воробей. — Чем мы хуже вас? Мы тоже кое-что разучили в честь Праздника Весны! И если вы не согласитесь это услышать, то мы вас ошарашим таким шумом, что вам придётся спасаться!

Услышав такое требование, члены Жюри решили уступить. Председатель Попугай пришёл в себя и тоже согласился.

Жаворонки падали с неба, как дождь. Синицы вытянули головы из-под крыльев. Зяблики расселись обратно по своим местам. Все приготовились слушать.

Толстый наглый Воробей взлетел на ветку. Все воробьиные головы повернулись к нему. Это развеселило Фрэдэрику, которая за всем внимательно наблюдала. И тут Воробьи дружно заголосили:

— Лошадиный навоз! Лошадиный навоз! Лошадиный навоз!

Услышав такое, Попугай свалился с пенька вниз головой на траву да так и остался лежать без сознания. Поднялся ужасный переполох. Певчие птицы все, как один, сорвались со своих мест и взмыли в небо. Только их и видели…

Когда перепуганная Фрэдэрика очнулась, то никак не могла понять, каким образом она очутилась в своём саду под яблоней.

С ветки смотрел на неё Дрозд. Оба его глаза были широко открыты, и, глядя на девочку, он плакал.

— Не плачь! — обратилась к нему Фрэдэрика. — Закрой лучше один глаз!

— Нет, — ответил Дрозд. — Сегодня я понял, что на мир надо смотреть двумя глазами.

СОН С ПРОДОЛЖЕНИЕМ (повесть-сказка)

Памяти великого сказочника Ханса Кристиана Андерсена

Люба любила спать. По вечерам её не надо было, как других детей, просить и уговаривать: в десять часов вечера она уже была под одеялом. Стоило ей только положить голову на подушку, свернуться калачиком и закрыть глаза, как она проваливалась в сон. И могла спать сколько угодно! Рядом разговаривали, не умолкали радио и телевизор, но Люба не просыпалась. Даже старый будильник «Трезвон» должен был истратить весь свой завод, для того чтобы утром дозвониться до Любы и разбудить её, — такой был глубокий сон.

— Как ты можешь… так спать? — спрашивали у Любы.

— Мне снятся удивительные сны! — отвечала она.

И это была сущая правда.

Один из Любиных снов

Люба вышла на безлюдную городскую площадь, прошла мимо старинной башни с часами и свернула в такой же безлюдный переулок. Она остановилась возле тускло освещённой витрины небольшой лавчонки. Это была мастерская игрушек. За стеклом стояли и лежали, висели на гвоздиках и сидели в разных позах всевозможные куклы: роскошные принцессы с удивлённо раскрытыми, немигающими голубыми глазами и ресницами неестественной длины; пастухи и пастушки в нарядных деревенских платьях; изящные танцовщицы в ярких шалях и с тамбуринами в руках; смуглые кавалеры в лакированных шляпах… Люба узнала и Красную Шапочку в окружении лесных гномов. Но больше всего её внимание привлёк солдат — деревянная кукла с крючковатым носом и тяжёлой челюстью, занимавшей половину лица.

Казалось, куклу за какую-то провинность поставили в угол — самый дальний угол витрины. Покрытая пылью, она выглядела печальной и одинокой.

Дверь в лавку была приоткрыта, и Люба увидела старого мастера игрушек в кожаном фартуке, который, сидя на табуретке, прикреплял к туловищу новой куклы голову, только что выточенную на верстаке. Толстая женщина сметала в совок стружки, пенившиеся у ног мастера.

— Когда ты только уберёшь с витрины это страшилище! — услышала Люба голос женщины. — Твой Щелкунчик отпугивает от нас всех покупателей. Стоит на него взглянуть, так и не захочется войти в лавку…