Сказки

Франческо оглядел магазин, освещенный карманным фонариком полицейского, и кровь остановилась у него в жилах. Он узнал магазин игрушек, магазин Голубой Стрелы! Но воры, конечно, лезли сюда не за игрушками, их больше интересовал несгораемый шкаф, который стоял в соседней комнате.

— Я ничего не понимаю…

— Ах, не понимаешь? Может быть, ты пришел сюда во сне? Пойдем живее с нами, нечего ломаться! Объяснишь все в полиции.

Прибыла полицейская машина. Франческо посадили вместе с ворами, которые не замедлили отомстить мальчику — несколько раз они больно стукнули его локтями в грудь.

— Ты тоже не отвертишься! — прошипел один из бандитов. — Мы скажем в полиции, что ты был вместе с нами. Даже скажем, что это ты указал нам дорогу.

— Эй, вы, потише, — приказал один из полицейских, — а то я прикажу зашить вам рот!

— Синьор, — взмолился Франческо, — я не виноват! Я совсем не знаю этих людей, клянусь вам.

— Ладно, ладно. Помолчи. Подумать только, даже в новогоднюю ночь не дают нам покоя!

— Для нас нет праздников, — ухмыльнулся один из воров. — У нас все дни рабочие.

— Ты, наверно, хотел сказать «ночи», — возразил полицейский. — А сейчас помолчи и оставь свои шутки при себе.

Через полчаса печальный Франческо сидел на скамейке в коридоре полицейского участка.

Он хотел рассказать свою историю, объяснить, как было дело, но никто даже не слушал его. Полицейские были убеждены, что Франческо — вор. Один из них даже стал читать ему нравоучения:

— Постыдился бы заниматься этим в твои годы! Спал бы спокойно и видел бы во сне Фею, а ты грабишь магазины в компании с самыми закоренелыми преступниками города! Если бы мой сын сделал то же самое, я оторвал бы ему уши и надавал бы таких пощечин, что он забыл бы и думать о таких вещах!

Франческо молча глотал слезы, они были горькие и соленые.

— Плачешь теперь, как крокодил!..

Другой полицейский был повежливее. Он даже предложил мальчику остатки своего кофе.

Вконец измученный, Франческо прислонил голову к стене и заснул.

Глава шестнадцатая. Мотоциклист указывает дорогу

Пока Франческо спит на скамейке в коридоре полицейского участка, склонив голову на грязную каменную стену, у нас есть достаточно времени, чтобы посмотреть, что же случилось с Голубой Стрелой.

Будем надеяться, что ее пассажиры, следуя по указанным в списке адресам, без особых происшествий прибудут к месту назначения. До рассвета было не так уж далеко. Игрушки боялись опоздать и приехать, когда дети выплачут все свои слезы, не найдя утром подарков Феи.

Мотоциклист несказанно гордился своей новой ролью проводника.

Крепко держа руками руль, он мчался на полной скорости, бесстрашно преодолевая снежные сугробы, пересекая лужи и попадающиеся на пути дороги.

Хитрец оставил открытой выхлопную трубу, и время от времени паровоз Голубой Стрелы окутывался дымом от мотоцикла, что вызывало у Машиниста приступ невероятной злости.

Когда нужно было остановиться, Мотоциклист поднимал руку, и поезд тормозил.

— Мы находимся перед домом Франчески Цепполони. Кто сходит?

Куклы устраивали небольшое совещание:

— Пойду я.

— Нет, я…

— Пойдем вместе, так будет веселее. Кто знает, может быть, эта Франческа — плохая девочка!

И всегда оставались вдвоем, чтобы не было так страшно. Осматривали дом (иногда это был бедный, одноэтажный домишко), перед которым останавливалась Голубая Стрела, просили Мотоциклиста повторить адрес, прощались с товарищами и исчезали в подъезде.

Высадив пассажиров, Мотоциклист нажимал на стартер и отправлялся дальше.

— На следующей остановке живет Паоло ди Паоло, пятилетний мальчик. Предлагаю подарить ему одну из марионеток.

— Одну марионетку? — воскликнули хором три марионетки, которые любовались из окошка панорамой занесенного снегом города. — Это невозможно! Вы, наверно, хотели сказать — трех марионеток? Ведь мы не можем разделиться! Тем более что теперь у нас есть сердце, вернее, три сердца. Для нас расставание было бы втрое тяжелее обычного.

Кончилось тем, что они все втроем слезли с поезда и, подпрыгивая, направились к указанной двери, не обращая внимания на окрики Начальника Станции, которому не хотелось терять сразу трех пассажиров. Шли они, конечно, пешком и одновременно поворачивали головы налево, направо, потом опять налево. И если поворачивалась одна марионетка, то две другие делали то же самое.

— Мальчик будет очень доволен, — говорили они. — С тремя марионетками он сможет играть в театр. А что бы он делал с одной?

— Хорошо, хорошо, тысяча бесхвостых китов, идите — и счастливого пути!

— Спасибо, синьор Капитан!

Поднимаясь по лестнице, они размышляли:

«Мы так будем любить нашего мальчика! Пусть его зовут Паоло, а не Франческо. Мы будем втрое сильнее любить его, потому что у нас три сердца».

И они горделиво поглядывали на грудь, чтобы убедиться, что их сердца на месте, красные, как вишни, и горячие, как три маленькие печки.

«Если он замерз, мы согреем его», — думали они о Паоло.