Сказки

Далеко-далеко на западе, где горы подпирают вершинами небесную твердь, жил один король… Хотя почему, собственно, один? Вовсе не один он жил: и дворец у него был, и слуги, и богатые земли с крестьянами. Феодал – словом. Однако ж запомнил люд его как самодержца свирепого, своевольного. И войны воевал король этот не раз. И всегда с победой домой возвращался. С добычей богатой. И вот, воротившись с очередной войны, король учинил пир во дворце своем. На пиру, как водится, принял лишнего. И думает: «Уж сколь силен и могуч я, сколь непобедим, что ни один враг меня в бою не одолел, а лишний кубок вина – с ног валит! А пойду-ка я, пожалуй, спать после трудов-то ратных». Поднялся король из-за стола, окинул взглядом суровым баронов своих. Да так, что у тех кусок поперек горла встал. И, сказав «Пейте и гуляйте во славу мою!», удалился в свои покои.

Уснул король, и снится ему сон, будто пошел он войной на дерзкого соседа. А как было не пойти? Ведь неправедной торговлей с иноверцами богатеет сосед день ото дня, а дань не платит. Ну не дерзость ли? И вот уж войско соседа разбито, а сам сосед словно заяц стрекача задал. Но знает король, что от его вороного скакуна еще никто не уходил. И верно – догнал он врага своего, сверзил с коня на землю, меч верный к горлу приставил. Всматривается король в лицо врага и что же видит он? То не враг ненавистный на земле простерт, а сам король, и его собственный меч, носитель славы предков, ему лютой смертью грозит.

Проснулся король. Капли хладного пота со лба утерев, кликнул слугу преданного и отдал приказ:

– Сей же час позвать мудрецов да толкователей снов, ибо сон видел я и знать желаю, что сей сон означает.

Двенадцать мудрецов явились к королю. Поведал король им свой сон. Разводят старцы руками, бородами словно козлища трясут, а сна разгадать не могут.

Разгневался король, велит мудрецам головы рубить: «Не мудрец тот, кто сна растолковать не способен!»

Тут выходит вперед один из старцев и говорит:

– Не боюсь я смерти, владыка – за одним столом со смертью сидел, пил-ел, разговоры разговаривал…

– Что за вздор ты несешь! – возмутился король. – Где ж видано, чтобы с самой Смертью за столом сидеть, да разговоры вести?

– Не осмелился бы я лгать государю своему, – сказал мудрец. – Смерть – моя крестная мать.

Властным жестом руки отослал король всех прочь, повелел лишь старцу остаться.

И поведал мудрец королю историю свою. Послушаем же ее и мы.

Рассказ мудреца

Давно, государь это было. Отец сказывал. Матушка моя родила меня в глухую полночь. И, как заведено в роду нашем, после рождения младенца отец непременно выйти был должен из дома и первого встречного упросить стать новорожденному крестным отцом или крестной матерью. Обычай сей соблюдался свято, ибо иначе неисчислимые беды становились уделом ребенка. Вышел отец за порог, не чая кого-нибудь встретить порою ночной. Думал, что будет бродить до утра он в поисках тщетных. Но вдруг, с удивленьем встретил отец мой женщину в черных одеждах, что шла навстречу ему.

– О, госпожа, прошу, не пугайся! – воскликнул отец. – Я не вор и не грабитель! Я честный человек, и умоляю выслушать меня!

– Говори, – незнакомка сказала.

Когда же отец поведал женщине о нужде своей, засмеялась она и спросила:

– Да ведаешь ли ты, кого встретил? И о чем просишь! Ведь я – Смерть.

– Зачем ты обманываешь, госпожа? Умоляю, уважь мою просьбу и будь крестной матерью моему сыну!

– Не веришь? Идем со мной, и я покажу тебе…

Сколько и как они шли, про то не ведаю. Привела Смерть отца к пещере, открыла каменную дверь и внутрь вошла. Вошел и отец вслед за нею. И видит он – светло как днем в той пещере! Повсюду расставлены хрустальные светильники, и в каждом из них огонек горит и желтое масло плещется. И так этих светильников много и стоят они так часто, что и ступить-то боязно. Вдруг невзначай разобьешь или опрокинешь.

– В каждом светильнике, – сказала Смерть, – судьба человеческая. И масло в них непростое. То масло жизни. Кончается масло, гаснет пламя – кончается жизнь. И тогда прихожу я.

Испугался отец. Слова вымолвить не может, а Смерть спрашивает:

– Все еще хочешь видеть меня крестной матерью сыну твоему?

Отец кивнул в ответ.

– Быть по сему, – сказала Смерть, и в тот же миг оказались они на пороге нашего дома.

В доме подошла Смерть к постели матери моей, коснулась руки ее, и мать умерла. Заплакал отец.

– Я ведь в твой дом шла, когда ты меня встретил, – сказала Смерть отцу. – Ибо закончилось масло жизни в светильнике супруги твоей.

Потом окрестили меня, и Смерть стала моей крестной матерью. Уходя, Смерть сказала:

– До сего дня ни одному смертному не была я крестной. Знайте, что младенец вырастет и проживет долгую жизнь. Когда же век его будет близок к концу, пусть придет он ко мне, откроет дверь каменным ключом и войдет. Тогда сможет долить он свой светильник маслом жизни доверху, и вернется к нему молодость и здоровье и проживет он вторую жизнь. Таков дар Смерти своему крестнику. Отдай сей каменный ключ от чертогов моих сыну, когда подрастет. Пусть носит его не снимая…