Сказки адыгских народов

— Конечно, примут! — ответил пастух. — Хозяин рад каждому гостю, и, если даже его нет дома, тебя там встретят радушно. Пожалуйста, заезжай! — Сказав это, он привел гостя к дому в дал знать домашним о его прибытии.

— Милости просим! Войдите! — сказала хозяйка. — Князь скоро приедет!

Он вошел в гостеприимный дом, ему отвели кунацкую, и он там расположился в ожидании хозяина. Каждый день ему накрывали стол, но один прибор ставили для хозяина. Князь все не возвращался. Гость стал скучать, и тогда начали приводить в дом девушек, чтобы они развлекали его танцами.

Через некоторое время гость влюбился в княгиню и сказал ей об этом. Услышав это, княгиня сказала:

— Пусть то, что ты мне сказал, будет между нами: я останусь верна мужу. Если бы княаь мне не верил, то не женился бы на мне; да и я, если бы ему не верила, то не вышла бы за него. Изменять мужу — большой грех, и потому затаи в себе свое желание! — Больше они об этом не стали говорить и разошлись.

Но на следующую ночь гость из кунацкой перелез через забор и, подойдя к дому, выставил из петель дверь; пробравшись тихонько к кровати, на которой почивала княгиня, он схватил спящую за голень.

— Кто вто? — спросила княгиня.

— Это я! — ответил гость.

— Так ты не поверил моим словам! — сказала княгиня. — Дальше этого не иди и, пока ничего не заметили спящие здесь служанки и тебя не узнали, убирайся отсюда поскорее!

Но сколько она его ни просила, он и слушать не хотел. Тогда она схватила стоявшую у очага железную лопату и, размахнувшись, разбила ему в кровь лицо с такой силой, что он упал в обморок. После этого, не дав даже знать об этом служанке, она сильной рукой схватила лежавшего в обмороке гостя и выбросила за дверь. Затем она улеглась спать как ни в чем не бывало и заснула глубоким сном.

Спустя немного гость пришел в себя и, обливаясь кровью, побрел в кунацкую. Случилось так, что как раз в вто время подъехали к кунацкой верховые и слезли с лошадей. Предводитель их вошел в кунацкую и, найдя там окровавленного гостя, спросил его, что с ним случилось; тот, не зная, что это приехал князь, рассказал ему обо всем чистосердечно.

Каноков тотчас же послал в дом за тряпками и велел перевязать раны гостя. Гость не догадывался, что это хозяин, пока не наступило время идти спать. Когда же он увидел, что приехавший отправился спать в дом, как в собственный, то сообразил, что это хозяин, и сильно испугался.

Когда князь вошел в дом и поздоровался с княгиней, то она ему ни слова не сказала, что случилось с гостем, да и князь не дал ничего заметить, что знает обо всем.

На следующий день князь зашел в кунацкую и спросил гостя:

— Ну, милый гость, теперь ты мне скажи, ради чего приехал? Приехал ли ты по какому-нибудь делу или ты хочешь добыть богатства?

— Я приехал не ради богатства, — ответил гость, — и не ради какого-нибудь дела; я приехал, чтобы повидать тебя, но бог покрыл меня позором, да и я сам себя опозорил; сделай мне милость, позволь мне возвратиться домой!

— Ты приехал иа чужой страны, — ответил хозяин, — как можно, чтобы я тебя отпустил? Я осрамил бы себя! — Он упросил гостя остаться на несколько дней.

Пошел пир горой, а когда пришло время гостю уезжать домой, он подарил ему из табуна несколько лошадей и проводил его с большим почетом в сопровождении целой свиты. Когда они простилась, то гость еще раз вернулся и сказал Канокову:

— Не возьму твоих подарков и не хочу знакомства с тобой, если ты мне не дашь слова приехать в мой край ко мне в гости. В первой кибитке, к которой ты завернешь, тебе укажут дорогу ко мне!

— Приеду! — сказал князь крымскому гостю, и после этого они попрощались и разъехались.

Прошло несколько лет. Каноков не мог исполнить своего обещания навестить приятеля. Ногаец все ждал, но наконец потерял терпение и, взяв с собой нескольких товарищей, отправился к своему приятелю Канокову, чтобы узнать, что с ним случилось: уж слишком долго он заставил ждать себя.

Когда он подъехал к знакомому аулу, то был поражен неожиданным зрелищем: аула как не бывало — весь сгорел. Войско, разорившее его, уже удалялось. Канокова, очевидно, не было дома. Тогда ногаец остановил товарищей и сказал им:

— Разоренный войском аул — тот самый, где я у князя пользовался хлебом-солью, я должен узнать, что случилось с одной женщиной. Если хотите, то будьте мне товарищами; если же нет, возвращайтесь домой!

Сказав это, он поскакал, а товарищи последовали за ним. У окраины аула они увидели под большим деревом женщину, которую грабили окружившие ее всадники. Ногаец сраау узнал княгиню Канокову. С гиком бросились ногайцы на врагов, перебили их в освободили пленницу. С освобожденной княгиней ногайцы возвратились в Крым.

Когда Каноков возвратился, то не нашел своего аула: все встреблево огнем, жители разбежались или захвачены в плен, имущество разграблено, а семьи не существует. От боли сжалось его сердце, и ему стал свет не мил. А между тем он не знал, что княгиню увез ногаец в Крым, где она, сделавшись его сестрой, жила под покровительством его матери в довольстве и роскоши.