Сказки балерин-прим(СИ)

Вот и стала прима-балерина в течение долгой липкой ночи - когда идолы выглядывают из-под стола, а простыня прилипла к безупречным ягодицам - припоминать имена всех своих спонсоров и благодетелей.

Послала гонца в Амстердам и поручила ему узнать новые имена геев - вереницы и клубков имен, подобных Амстердаским - даже в Прибалтике не найти.

Когда утром к ней робко пришел любящий карлик Принц и отдал своё сердце, прима-балерина начала перечислять имена любовников - мнимых, забытых и будущих - сколько их - не упомнит, начиная с Карла Маркса и Фридриха Короленко.

Перечислила все мужские имена Вселенной, даже назвала все имена лукавого, но после каждого имени гном с душевной тоской - нищий волонтер - отвечал:

"Нет, в Амстердаме меня не так зовут в общую баню!"

На другой день прима-балерина расспросила подружек об их диковинных спонсорах, даже пингвины в любовниках балерин, и на ложе, распахнувши ноги, восхитительная в щемящей наготе, от которой озлобленные сердца размягчаются - называла самые дурацкие имена:

"Шишел Мышел!

Ингеборг Папуасович!

Черепиц Крышевич!"

Но карлик в глубочайшей скорби жителя Чернобыля качал уродливой теннисной головой, протирал ладонями огромные чёрные очи, в которых скрыта многовековая печаль карликового народа:

"Нет! По батюшке и матушке меня не так зовут!

Во как!"

На третий день к балерине на огонёк заглянул банкир с простым русским именем Иван Петрович и рассказал столичную небылицу, от которой скулы сводит, словно после трех лимонов:

"Я вчера в Москве не мог отыскать ни одного нового гея с розовыми щечками и выбеленным анусом, чтобы гей - для романтики - подрабатывал кладбищенским сторожем.

Но, когда я поднялся на последний этаж Москва Сити, куда только горные орлы с турецкими зайцами заглядывают, то увидел коробку из-под ксерокса, а в ней скорчился жалкий голый карлик, пресмешной кловун Ракомдаш.

Человечек выскочил из коробки, поджег её и приплясывал веселый, а пенис у него - лишь в Амстердаме оценят мизерность:

"На всех работаю бесплатно!

Королю золота напрял гору!

Теперь получу БМВ и афроребенка!

Потому что прима-балерина не знает, что меня зовут

Румпельбалеринен!"

Прима-балерина обрадовалась, обласкала банкира со скидкой и с болезненным жаром расхохоталась.

Когда снова гном из национальных меньшинств посетил её с экономическим вопросом:

"Как меня называют в Амстердаме?", - прима-балерина решила пошалить, ответила со злобным упорством беременной кухарки:

- Может быть, Карл Ясперс?"

- Нет, милая нежная балерина, сочная груша!

- Николай Сергеевич?

- Снова не в яблочко, а в - анус!

- Тогда - Румпельбалерон? Русишшвайн? - прима-балерина с ужасом поняла, что её маленькая очаровательная головка - прозрачная, объект поклонения, не вместила всё имя карлика; слишком мудреное, как высшая математика.

Ихданкелибеншулен?

Донатис Балерон?

- О! Это сам дьявол тебя скинул с верного пути, прима-балерина!

Лукавый попутал, а чёрт вилами в затылок тычет! - карликовый Принц от радости провалился по пояс в Полесское болото, схватился за ногу балерины, а девушка в ярости накрыла гнома промежностью.

Промежность растянулась - О! Радость! Супер растяжка - новое в истории танцев в кабаке на столе среди бутылок с фиолетовым крепким!

Радужные перспективы с удивительной растяжкой!

Гном оторвал себе мошонку, прихватил новенький БМВ и афроребенка семнадцати лет, укатил в Милан, устроился оперным певцом кастратом, ребенка - отправил на хлопковые плантации в Узбекистан.

И афросын, и карлик Принц исправно высылают прима-балерине деньги, потому что искусство танца нуждается в деньгах.

БЕЛОСНЕЖКА И СЕМЬ ГОМОВ

В середине ядерной Чернобыльской зимы падал Магнитогорский желтый снег с ядовитыми оттенками марихуаны.

Королева прима-балерина сидела в ванной, омывала огромные - гусары и послы шеи сворачивали, когда смотрели - груди, рассматривала личико в зеркало с чёрной африканской рамой, играла с золотыми сережками.

Загляделась на свою умопомрачительную правую грудь, уколола пальчик булавкой из сережки, упали три жирные капли голубой королевской крови на белоснежную - мать её Афродита - пену.

Голубое на белом выглядело эпатажно, поэтому королева задумалась - впервые в жизни после бала:

"Если бы родилась у меня дочка - тоже прима-балерина - белая, как пена, с голубой кровью, и черноволосая, как мои узники из Африки!"

Долго после бани королева упорствовала с разнеженным королем, намеренно таила от кухарок слезы радости, и наконец, после беременности, отдалась богатому спонсору дровосеку.

Родила в положенный срок дочку - белую, как мел, с благородной голубой кровью и чёрными Донецкими волосами.

Афрорабы со злобой прозвали девочку Белоснежкой - самое оскорбительное прозвище для белокожей красавицы, после него лишь - пустота, безысходность и отчаянные танцы с чертями.

После родов королева долго хворала, болезнь её усиливалась от призраков ночи, и вскоре умерла королева - не хватило спонсорских денег на лекарство - эхо Российской медицины; не по электричкам же королеве с плакатом и справками из больницы ходить на костылях...