Сказки Белой Горы. Часть IV

– Историю, говоришь? Их полно. Какую же вам преподнести? О, вот как раз подойдёт, именно в масть. Последефолтный год, Крещение. За окном мороз, состояние – зимняя спячка. Мать с женой выпихивают меня из квартиры, под предлогом набрать святой воды – не торчать же им в очереди на холоде. Время – три часа дня. Поупирался я малость – рано ещё, святить-то не скоро начнут, а они своё талдычат: мол, в очереди будешь в числе первых. Что делать? Ругаться с бабами – попусту тратить время и нервы. Вытащи л из кладовки канистрочку из-под антифриза, на четыре литра, оделся потеплее и отправился под пустобрехские напутствия жены и матери «на задание». Выхожу из подъезда и сталкиваюсь нос к носу с Витьком. Он из нашего дома, живёт на первом этаже, только метров на двадцать поближе к магазину. У него тяжелый похмельный синдром и торопился он ко мне – занять денег на выпивку. С деньгами тогда у большинства неважно было, но меня не коснулась подобная проблема – работа вахтовым методом в Москве, позволяла жить, с оговорками, безбедно. Витёк – такой же Поплавок Грузилович, как наш жмодливый Александр Васильевич: тихарь, любитель выпивки и рыболюб.

Кучак недовольно засопел, но проглотил язвительную реплику молча. Мстительный Костя, довольный, что уколол старичка, продолжил:

– У приятеля замерзший видок: большая сопля съехала на усы, а коленки, как он выразился, вот-вот лопнут от холода и скрипят, как ржавый механизм. Деньги в кармане есть, возвращаться домой не надо, да ещё мои бдят – жена у дверного глазка, а мать у окна стережёт, когда я появлюсь на улице. Спрашиваю у Витька: «У тебя дома кто есть?» Оказалось – никого. Мчимся к нему. Я ещё рукой помахал, когда выходили из подъезда, мол, всё в порядке, а сами в магазин и, потом, к нему. Витькина жена Юлька, к нашему счастью, находилась на работе. О ней стоит сказать отдельно. В своё время приятель женился, по его выражению, на бесформенном куске мяса, весом сто три килограмма космической глупости. К жизни она относилась с беззаботной лёгкостью и имела три основных состояния: большую часть жизни улыбалась и глуповато смеялась, иногда крикливо истерила, а ещё, постоянно налегала на еду, усаживаясь за стол раз десять за день. Если сказать короче: обаятельная улыбка, мозговой вакуум и пытливо жующий рот. Как с ней уживался Витёк, понятия не имею. Я бы такую вытолкал на второй день.

Кучак вновь не смолчал:

–Почему не в первый?

Костя хмыкнул:

– Попробовать, оценить все ж таки надо.

– Чую, что оценил, – не утерпел дед.

– С ума сошёл? Я же почти верующий! Не перебивай, старый, а то рассказывать перестану.

На Александра Васильевича зашикали и он притих с недовольным видом. Остальные слушали:

– К деторождению семейная пара не стремилась, может это и помогало мирному сосуществованию. Ой, ладно, я отвлекся. Когда краснющая, как из бани распаренная, Юлька вломилась в квартиру, мы заканчивали третью бутылку…

Оценив опустошение, произведенное нами в холодильнике, она взвилась и поволокла нас обоих к двери, обещая утопить в Уперте. Это речка наша Уперта, в Богородицке. Сказать по-местному – в ней утонуть можно лишь особо пьяным, либо особо старательным… У выхода взмолившийся Витёк был помилован, а я вытолкан в подъезд. Куртку с канистрой он мне в окно подал. Одеваюсь я, значит, на морозе и раздаётся рядом со мной такой миленький мелодичный голосок: «Что за срочная эвакуация? Видать по всему, муж не вовремя вернулся?»

Оборачиваюсь, рядом стоит бывшая подруга жены толстушка Валя (они разругались года за три до того). Взгляд лукавый, готовый к приключениям, даже ищущий их. Слово за слово, смекаю: не всё так дурно складывается…

Спустя минуту мы с ней направились в сторону церкви, через парк. Наш дворцово-парковый ансамбль знаменит, кстати, на всю страну. Если кому из вас неизвестно, то это резиденция графа Бобринского – сына Екатерины II и Григория Орлова. Его дворец теперь является музеем.

Кучак покряхтел:

– Как ты, негодник, попёрся в храм с чужой бабой?

Костя покачал головой:

– С чего ты взял, что мы пошли в церковь? Я сказал, что мы пошли в сторону церкви, а это, как говорится, немножко другое. Жила она в той стороне. Снежок поскрипывает, мы весело шагаем в предчувствии приключений… Жила она в старенькой двухэтажке дореволюционной постройки. Бабки у подъезда со злобным любопытством на меня косятся и без стыда обсуждают меж собой: «Гляди, нового нашла и с виду чистенький, не то, что прежний. Тот сантехником был, ходил в рванье, да ещё несло от него дерьмом».