Сказки Бернамского леса

Бард шарахнулся от гостя, как от чумного. Нож, коим он резал мясо, со звоном упал на пол. Следом полетел опрокинутый стул. Оглушенный звуком, несчастный певец замер, словно заяц перед тем как броситься наутек.

— Но… но я не хочу умирать. – Голос впервые за многие столетия отказался повиноваться.

— Даже так? – Незнакомец расхохотался: — Неужели ты не устал жить? Тысяча лет - долгий срок для смертного. Не устал петь из века в век одну и ту же легенду, и скитаться как бродяга? Я готов освободить тебя от этого бремени.

Перед внутренним взором Эхтирна встала нагая незнакомка. Он сглотнул и отрицательно покачал головой.

— Есть женщины, которым невозможно отказать… Но я хочу жить! Мне нравится мое бессмертие. – Бард задумался. Потом его глаза блеснули. – Я ведь не просил об этом! Точно! Это не было моим желанием. Я знаю правила! Меня использовали, чтобы сказка пережила века и дошла до нужного адресата. Так ведь? А значит, мне положена награда! Я не хочу умирать. Меня устраивает вечность!

— Вечность… — прошелестел гость, — не по моей части. Сядь на место.

Когда бард поднял стул и уселся, туат коснулся тонкими пальцами сначала лба его, а после рта.

— Так ты споешь именно то, что услышал в Хессдаллен.

Бард понуро опустил голову и принялся настраивать лютню. Он никому не говорил о том, что много веков назад посетил место междоусобицы туатов. И о том, как увидел там деву необычайной красоты. Белоликую, словно свежевыпавший снег, черноволосую и черноглазую. Ее алые губы манили, ее тело желало ласк… а может то был лишь сон? Ибо как ни старался Эхтирн подойти ближе, она ускользала от него, при этом оставаясь недвижимой.

«Хочешь я расскажу тебе сказку? – произнесла она, и бард понял, что все звуки, что слышал ранее – просто шум. — А ты дашь клятву, что пойдешь и будешь исполнять ее всякому, кто станет слушать. Нигде ты не останешься больше, чем на одну ночь, пока не придет юноша со взглядом старика. Ты поможешь ему вспомнить. А после за тобой придет лорд Смерть[3]».

— Конечно, дивный господин, слушай...

Давным-давно в волшебной стране, появилась на свет Бадб Морриган - туата, которая черпала свои силы не в ветре, дожде или потоке, несущемся с гор, а в войне. Она могла оборачиваться тремя воронами и летать над полем битвы, нагоняя ужас на всякого, кто слышал ее крик. Она умела открывать раны врагам и насылать на них удушливый туман. Она знала, как зажечь ярость в сердцах воинов и сделать их нечувствительными к боли.

Странными, пугающими были ее навыки. Но туаты тогда не первую сотню лет воевали с фоморами, и появление у одной из своих сестер подобной силы восприняли как подарок небес. Многие из них и вовсе полагали, что Морриган стала новым воплощением праматери Дану.

Однажды Морриган явилась перед королем туатов – Нуадом. Она преподнесла ему в дар меч, бьющий без промаха и свое тело. Он взял ее на ложе и так был ослеплен красотой, что не заметил, как соединил свое горячее алое сердце с ее темным и каменным. Туаты посчитали это хорошим знаком. Ведь с тех пор они не ведали поражений. Фоморы были разбиты. А те из них, кто остался в живых, обернулись ледяными пиками и не представляли более угрозы. Наступил мир, и всякий восхвалял Нуада и его супругу.

Однако Морриган не могла существовать без войны. Не имея возможности питать силы из большой брани, она всюду сеяла мелкие распри. Она убедила людей поклоняться ей как богине, и всякий, кто желал получить власть или укрепиться в роли короля, должен был получить ее любовь и расположение. Иным она являлась в образе прекрасной девы, расчесывающей волосы золотым гребнем. Другим беззубой старухой с синими губами. Но где бы ни возникала Бадб Морриган, всюду за ней шли власть, предательство и смерть. Алчность затмила сердца не только людей, но и туатов. Многие возжелали стать богами и вершить чужие судьбы. Морриган охотно привечала их на своем ложе, и вскоре многочисленные любовники, стали жить подле нее, как при иных обитают охотничьи псы.

Нуад не знал, как ему быть. Никогда ранее, связанные нитью судьбы, не предавали друг друга.

Вместе с тем король туатов начал видеть сны. В них он пронзенный железом лежал на дне погребальной лодки. И только небо провожало его в чертоги великой Дану.

Те, кто был верен ему, советовали навечно заточить Морриган в камень там, где море соединяется с сушей. Нуад противился этому, все еще лелея надежду облагоразумить супругу...

А потом пришла война.

Началась она среди людей, но как пожар перекидывается с сухих кустов на деревья, захватила в свои объятья детей богини Дану.

С неистовым кличем летала Бадб над полем, где впервые со дня сотворения мира туаты сражались с туатами. Кровью бессмертных наполнялись реки и выходили из берегов. Сотряслась земля, рыдая над павшими, и не было семьи, где отец не пошел бы на сына, а брат на брата. Ибо отныне одни верили в королеву, а другие в короля. Невдомек им было, что покуда на небе существуют солнце и луна, на земле даже самый светлый предмет отбрасывает тень.