Сказки Бесконечного Океана

Решив не осквернять своё тело одеждой, он вышел на балкон, широко расправил крылья и взглянул на открывшуюся панораму, вдыхая пепел и наслаждаясь заревом. Взглянул уже совершенно другими глазами. Он чувствовал себя наконец свободным.

Наконец ему пришло осознание того, что иногда мы просто не можем изменить внешние обстоятельства или как-то повлиять на них; как земной муравей не может повлиять на восход или закат солнца. Мы не можем заставить кого-то чувствовать то, чего в нём просто нет по отношению к нам.

Однако мы можем изменить самих себя. Изменить своё отношение к происходящему.

Страдать, радоваться или любить — на самом деле всё это исходит из нас самих. Внутри себя мы выбираем сами, как реагировать на внешнее.

И выбрав любовь, мы дарим её сами, не ожидая этой любви взамен, потому что знаем, что сами являемся её источником. Потому что эта чаша никогда не иссякнет, будучи однажды обнаружена во тьме наших чёрных сердец.

Айзек выбрал любовь. И с лёгким сердцем, с любовью и благодарностью отпустив прошлое, шагнул навстречу новому.

***

Караваджио

Насытившись сполна и жажду усмирив,

Из крупной капли, что услужливо сверкала на стене,

Вдруг озарился мыслью Караваджио,

Что не желала более покинуть его голову.

«Зачем живу я, почему и для чего?».

И раз уж планов в этот день у него не было,

Решил он выяснить ответ на свой вопрос.

Он сомневался, что другие тараканы,

Смогут помочь ему в этом безумном поиске.

Однако выбора другого он пока не видел,

«В конце концов, давай работать с тем, что есть»,

Сказал себе он, выдвинувшись в путь.

* * *

Сперва он повстречал Слепого Гонзу.

Тот, как обычно, прятал тело от жары,

Среди пылящихся осколков,

Что навсегда нашли приют свой в тёмных уголках.

«Послушай, Гонзо» — крикнул Караваджио,

Вместо приветствия окликнув старика.

«Ты должен знать ответ, наверняка,

Терзающий меня всё это утро».

«Я может слеп, но слух в порядке мой»,

Поморщившись, ответил Гонзо.

«Неугомонный, мелкий Караваджио. О Боже мой!

Ты вновь решил… решить загадки мироздания?».

«На этот раз я знать хочу, зачем живу.

Зачем я ем, зачем я пью.

И для чего продляю тела этого…».

«Иди ты к чёрту»,

Перебил его слепой старик,

И поудобней разместившись на уютном своём месте,

Зевнул и о герое нашего рассказа позабыл навеки.

* * *

Объект свой следующий наш Караваджио заметил сразу,

Тот был сосредоточен и, на вид, всецело отдан делу своему.

Он двигался куда-то вдаль, и на бегу сравнявшись с ним,

Задал вопрос свой, Караваджио, не замедляя шаг.

«Скажи, мой друг, зачем живём мы в мире этом?

Наверняка ты должен знать ответ.

Я вижу, как стремишься к своей цели ты,

И значит видишь смысл какой-то в этом».

«Конечно вижу», — был его ответ.

«Я должен кое-что успеть построить,

Прежде чем прах исчезнет мой,

Прежде чем тьма окутает мой разум».

«Но неизбежно ведь исчезнешь ты в итоге всё равно,

И даже то, что ты построил,

Однажды тоже растворится в океане снов».

«Послушай, друг мой», — раздражённо бросил таракан,

«Твои вопросы эти — от безделия, всего лишь.

Займись ты делом, хоть каким-то, наконец,

И смысл жизни этой для тебя найдётся сразу».

Ускорив шаг, он в сторону свернул,

И молчаливо дал понять, что более беседу эту,

Желанья продолжать и смысла он не видел.

«Но для чего мне дело, хоть какое-то?»,

Задумчиво ответил Караваджио,

Вслед удаляющемуся таракану.

«К тому же, мне сперва нужны ответы».

* * *

«Эй, брат, постой», — услышал Караваджио,

Когда бежал за удаляющимся лучиком,

В чертогах мыслей растворяющемся.

То был довольно крупный таракан,

И несмотря на вид располагающий,

Читалась жёсткость в его взгляде,

Что граничила с жестокостью.

«Я слышал ищешь ты ответы на вопросы,

О смысле жизни и о целях мироздания.

Отрадно видеть, что не все погрязли в искушении,

Лишь поглощать еду и беззаботно жизни прожигать.

Послушай, брат. Должны держаться вместе,

Как мы с тобой такие, что вопросы ищут бытия.

«Как вы такие, это кто такие?»,

От колкости не удержался Караваджио.

«Как мы такие, это те, кто видят правду.

Каждый из нас, из братьев. И всецело, и отдельно,

Кто понимает, что не червь он, что в земле,

Не бабочка, что в облаках летает,

И не навозный жук, что знаешь сам где.

Но вместо этого, мы — тараканы!

Венец творения и высшие созданья в мире этом.

Даже гиганты созданы лишь для того,

Чтобы служить нам, чтобы пищу нам дарить.

И как бы не звучало это,

Но только нам решать, как правильно…».

«О, я всё понял», — вымолвил на это Караваджио,

Тираду пылкую не став дослушивать.

«Ты знаешь, мне пора. Пойду, пожалуй. Ну… бывай. Пока».

* * *

Слегка запутав лапу в липких струнах паутины,

Решил он поискать ответы у других созданий тоже.

«Паук, дружище!», — прокричал во весь он голос.

«Я знаю, слышишь ты меня.

Зачем, скажи, живёшь ты в мире этом?

Зачем ты поглощаешь мух?

К чему твоя вся эта чехарда и игры в хищника и жертву?».

«Да чёрт дери тебя!», — послышалось кряхтенье,

И показался из угла паук усатый.

«Какого дьявола ты делаешь? Какого чёрта ты творишь?

Распугиваешь ты всех жертв моих.

И вынуждаешь видеть тебя среди них».

«Да брось, паук. Неужто кроме пищи,

Ты не заботишься ничем на это свете?».

«Ты подползи поглубже в сети, Караваджио