Сказки дедушки-вампира

«Зомби…» – подумал Джованни. Он слыхал, что где-то в Африке у него есть родня, но внешний вид зомби представлял себе слабо, поскольку не выезжал никуда дальше Флоренции.

– Ты кто? – осторожно поинтересовался Джованни, прячась в тень и натягивая верхнюю губу на предательски блестевшие клыки.

– Папа я… – донесся ответный вздох.

– Чей папа?

Джованни очень боялся шизофреников и маньяков, в последнее время зачастивших в места упокоения.

– Римский… Пий ХХIV. В общем, мое святейшество…

Джованни расслабился и вылез из укрытия. К обычным психам он всегда относился с симпатией.

– Очень приятно. А я – Джованни. Вампир. Какие проблемы, папа?

И затравленный понтифик, повинуясь неведомому порыву, рассказал ему все…

– Ну и что? – недоуменно пожал плечами Джованни в конце сбивчивого повествования. – Мне-то какая разница? Попил красной кровушки – теперь зеленую пить стану… Все разнообразие, а то желудок что-то пошаливать стал. Ведь знал же, что нельзя наркоманов трогать…

– Креста на тебе нет! – озлился папа Пий, хлопая тиарой оземь. – Как у тебя только язык повернулся!..

– Ты за язык мой не беспокойся! Он у меня поворотливый!.. А креста, понятное дело, нет… откуда ж ему взяться, кресту, ежели я – вампир?

– Ну вот! А я тебе о чем толкую?! Ты же наш, здешний, земных кровей… В смысле – нелюдь. Я, значит, людь, а ты – нелюдь. Единство и борьба противоположностей. А эти – пришельцы! Чужие то есть… инородцы!

– Инородцы?!

Хриплый запойный бас колыхнул воздух склепа, и в дверях возникла нечесаная голова с красным носом-картошкой.

– Где инородцы?! Сарынь их на кичку!..

Надо заметить, что третьего дня к Джованни приехал погостить закадычный приятель – упырь Никодим из далекой Сибири. Как он там сохранялся в вечной мерзлоте и чем питался в своей тундре – этого никто доподлинно не знал, но отношение Никодима к инородцам было в упыристической среде притчей во языцех.

Джованни едва успел ввести друга в курс дела, как темень кладбища Сан-Феличе прорезали ослепительные лучи прожекторов.

– Это за мной, – сказал папа Пий, грустно глядя на патруль гоблинцов. – Прощайте, ребята. Рад был познакомиться…

– Что?!

Грозный рев Никодима сотряс решетки ограды, и из-под его распахнувшегося савана выглянул краешек тельняшки.

– Да чтобы мы своего, кровного, этим двоякодышащим отдали?! Век мне гроба не видать! Ваня, чего рот разинул – подымай ребят! Неча по склепам отсиживаться, когда Родина-мать зовет!..

– Си, синьор колонело! – вытянулся во фрунт просиявший Джованни и сломя голову кинулся к ближайшей усыпальнице, откуда высовывалась чья-то любопытная физиономия.

А Никодим уже выцарапывал на известке стены крупными буквами: «МЕРТВЫЕ СРАМУ НЕ ИМУТ!»

***

На следующее утро большинство газет вышло под заголовком: «Римское кладбище Сан-Феличе – последний оплот человечества!..»

И во многих газетных киосках мира по ночам слышались осторожные шаги, и отливающие алым глаза бегали по мелкому шрифту строчек…

Вскоре в Рим прибыла интернациональная бригада: Упырявичюс, Упыренко, д'Упырьяк, Упыридзе, Упыйр и интендант Вурдман. Последний немедленно переругался с Никодимом, не сойдясь во взглядах на распятие Христа, и папе Пию пришлось мирить скандалистов, ссылаясь на прецеденты из Ветхого и Нового Заветов.

Внутренние разногласия прервало появление полуроты гоблинцов, встревоженных пропажей патруля. Они рассыпались цепью и принялись прочесывать кладбище в тщетной надежде найти и поставить на место строптивого наместника Св. Петра.

Понтифик был надежно укрыт в одной из усыпальниц, а патриоты переглянулись и принялись за работу.

Мраморные ангелы надгробий с любопытством наблюдали за происходящим в ночи, напоминавшим сцену из эротического фильма, которые ангелам смотреть не рекомендовалось. Всюду мелькали тени, они сплетались, падали в кусты сирени, из мрака доносились сосущие звуки, причмокивание, стоны и слабеющие возгласы на трех галактических наречиях…

Это повторялось несколько ночей подряд – дневные поиски неизменно терпели фиаско, а эксгумация не давала никакого результата – и вскоре командование пришельцев забеспокоилось всерьез.

И было от чего…

Укушенные гоблинцы на следующий день становились убежденными пацифистами, отказывались строиться по росту, вели пораженческую агитацию, топили в сортирах казенное оружие и ко всем приставали со своими братскими поцелуями – что грозило эпидемией.

Тем временем Никодим и компания успели убедиться в том, что зеленая жидкость, текущая в венах оккупантов, похожа на ликер «бенедиктин» не только цветом. Это, видимо, было связано с системой кровообращения пришельцев, напоминавшей в разрезе змеевик.

Так или иначе, вылазки участились, а в перерывах можно было видеть покачивающихся борцов за независимость и лично Никодима, пляшущего под колоратурное сопрано Джованни:

– Эх-ма, поживем,
Поживем, потом помрем!
После станем упырем —
В порошок врага сотрем!..

Потом Джованни сбивался на «Санта-Лючию» и лез к папе Пию с заверениями в дружбе до гроба.