Сказки для горчичников

Ульрика прошиб озноб: он с ужасом подумал о том, что случилось бы со всем его отрядом и с ним самим, если бы лягушка его не предостерегла. Он решил не медлить, обогнул развалины, нашел брод и проник в разрушенную башню. Там он наткнулся на шесть человек, связанных друг с другом. Это были тюремщики. Впрочем, они не обратили на юношу никакого внимания: каждый из них был поглощен колдовской песней, звучащей над руинами. Они рвались из веревок с тем же отсутствующим видом, с каким бедные пажи входили в воду. Тогда Ульрик последовал в глубь башни и вскоре отыскал пленников. Альберик, Людовик и юный паж Эльясен, связанные, с такими же невидящими глазами, как у их стражей, слушали пение Женщины-змеи. И лишь когда Ульрик подошел к ним вплотную, они его увидели и стали о чем-то говорить, перебивая друг друга. Но уши Ульрика были заткнуты, он ничего не услышал и ничего не разобрал; тогда он попытался вытащить из одного уха глиняный комок, чтобы понять, о чем идет речь. Но едва он отковырнул кусочек глины, как услышал такое сладостное пение, голос был так нежен и манящ, что голова Ульрика закружилась, он почувствовал, что забывает все на свете и готов со всех ног бежать на этот зов. Он поспешно заткнул ухо глиной, вновь наступила тишина, и сознание вернулось к нему. Он заставил пленников замолчать и пообещал, что скоро вернется за ними. Выбравшись из развалин, он снова пошел к камышам, где видел Женщину-змею. Судьба двух пажей, все еще стояла у него перед глазами, ему казалось, будто он сам во власти колдовского голоса… Он спрятался в траве около воды и притаился. И когда из камышей появилась та, кого он поджидал, Ульрик выпрямился и сказал насмешливо:

— Добрый вечер, красавица! Как вода, теплая?

Женщина-змея замолчала и в удивлении уставилась на Ульрика. Тот осторожно вынул комок глины из одного уха — и вовремя; Женщина-змея как раз его спрашивала:

— Ты не боишься моей песни? Кто же ты такой?

— Видишь ли, — отвечал Ульрик, — мне совершенно не нравится, как ты поешь. У меня есть волшебная стена — она поет лучше.

— Поющая стена? Ты просто издеваешься надо мной!

— Она в двух шагах отсюда. Можешь послушать.

Женщина-змея была змеей только наполовину, она одновременно и рассердилась, и восхитилась юношей, который дерзил ей прямо в глаза. Он был первым, кто не подчинился ее воле. Одно это могло вызвать жгучее любопытство. А тут еще, оказывается, какая-то стена поет лучше нее! Не может быть!.. И она поспешила за Ульриком вдоль крепостных развалин в самый конец рва, куда уже не доходила вода.

— Дальше мне не добраться, — сказала Женщина-змея.

— Я могу понести тебя, — предложил Ульрик и взял ее на руки. Он поднялся на каменный выступ, который возвышался надо рвом напротив самой высокой стены, оставшейся в старом замке. Теперь он мог бы сбросить Женщину-змею к подножью башни, но вероломная певица была так красива, что у него не хватило смелости. Он опустил ее на землю и крикнул, оборотясь к стене:

— О-о-о!.. О-о-о!..

И эхо тотчас повторило его крик:

— О-о-о-о!.. О-о-о-о!..

— Слышишь? — спросил Ульрик. — Так моя стена отвечает, когда я ее зову. Спой ей что хочешь — и она ответит тебе тем же.

Женщина-змея набрала в грудь побольше воздуха, а Ульрик живехонько заткнул свободное ухо глиной, чтобы не слышать, как она завела одну из своих песен без слов:

— До-ми-соль-до-соль-ми-до…

И, действительно, стена ей ответила:

— До-о, ми-и, со-оль, до-о, со-оль, ми-м, до-о…

Услышав эхо, Женщина-змея была так заворожена этим чистым, прекрасным звуком, который неодолимо влек ее к себе, что поползла вперед, отталкиваясь от камней змеиным хвостом. Потом она затянула другую песню, стена ей ответила, и снова властное эхо притянуло певицу, и она проползла еще немного вперед, навстречу колдовскому голосу. Так, начиная петь все новые и новые песни, прислушиваясь к отзвуку и повинуясь ему, она оказалась на самом краю выступа и соскользнув с камней, упала в воду. Выступ оказался так высок, что она лишилась чувств.

Ульрик кубарем скатился вниз, подхватил Женщину-змею и вынес ее на берег. Сейчас она показалась ему еще прекрасней, чем прежде. Но ведь он знал, что красота эта — просто приманка, что под ней скрыто сердце чудовища, он подумал о бедной лягушечке, двух несчастных пажах и о всех тех, кто может стать жертвой этой коварной приманки. Тогда он достал охотничий нож и, отвернувшись от оборотня, вонзил ему в грудь длинное лезвие. Он почувствовал под рукой страшное содрогание, змеиный хвост взвился в воздух и ударил Ульрика и плечо с такой силой, что он повалился на землю… Наконец, оборотень затих. Тело, такое совершенное, стало покрываться чешуей и плавниками; лицо, еще миг назад чистое и красивое, посерело и сморщилось; рот приоткрылся в злов ещей улыбке, волосы свернулись, как змеи, — и перед глазами Ульрика оказалось злобное существо, которое скрывалось под притворной красотой.