Сказки для Полины

отужинай со мной, выспись, а Утром, оно же мудрёней, чем Вечер, и пойдёшь

своей дорогой, которой не знаешь.

– Хорошо, – сказал Беляш, но, не потому что хотел париться в баньке и ужинать

с Ягиней, а потому что подумал: – может быть узнает он, может, проведает он у

Старухи дорогу к Красоте Невиданной.

Вот стала его Яга веничками в бане охаживать – много их на полке лежало: и

берёзовые, и дубовые, и из ёлки, а один – из железных прутьев был. Схватила

его карга, замахнулась, чтоб жизнь из Беляша выбить, а Беляш изловчился,

перехватил её руку, захватил железный веник и давай злокозненную потчевать.

И так, и так, и сбоку, и сзади, и спереди, и по всем таким местам; и запричитала

непритворно Баба-Яга: Ой-ой, м;лодец, больно-больно, отпусти, я тебе всё

расскажу.

– И дорогу покажешь? – не унимался Беляш.

– И дорогу укажу, – молила Ведьма.

– И как со Змеем справиться скажешь?

– И как со Змеем… скажу.

Отпустил её Беляш, обтёрлись они мохнатыми полотенцами и распаренные

снова уселись на лавки.

– Ну, рассказывай, – сказал Беляш.

– Да куда спешить? Твоё от тебя не уйдёт. Вот: Ужин в печке дожидается.

Ух, и хитрая была Баба-Яга.

– Полезай, – говорит, а сама заслонку открыла, – достань там, – говорит, – в

правом углу Щи – хоть порты полощи, а в левом Блин – да не один.

– Ну что ж, – говорит Беляш, – Блин не клин – брюхо не расколет! – а сам

думает: «Нет уж, лучше хлеб с водою, чем пирог с бедою» – и стал

притворяться, что в печь ему никак не влезть: так повернётся – устье узко для

него, – так – низковато.

– Покажи, – говорит Ягине, – как туда влезть, молодой я – несообразительный.

А Яга смеётся, – приятно ей, что она сообразительнее.

– Так вот и так, учись, молодой! – и в печь.

А Беляш заслонку возьми, да закрой: «Ну что, не озябла там, умница?»

– Открой, хулиган, припекает больно!

– Нет уж, теперь рассказывай.

– Ай, ой, уй! печёт как! Приоткрой хоть немножко!

– А расскажешь?

– Расскажу!

Приоткрыл Беляш заслонку, высунула Яга голову, а Беляш ей щелбан: «Ну,

рассказывай, как мне к Красоте Невиданной попасть».

Сунула Старая два пальца в рот, свистнула, и явился, откуда ни возьмись, конь-

конёк, настоящий Сивка – не большой не малый, но очень удалый – хвостом в

бока так бьёт, что пыль кругом идёт.

– Вот тебе, – говорит Яга, – конь. Он тебя, куда скажешь, доставит.

Вскочил Беляш на коня…

– Блин-то, возьми с собой, – заржал Сивка, – в дороге пригодится.

Сунул Беляш Блин в седельную сумку и вылетел на волшебном коне из избы.

Летел он, летел – уже Заря-Зарница взошла, уже Полудница свои косы в

небесном ручье омыла… Да ты небось, и не знаешь, кто такая Заря-Зарница и

кто такая Полудница? Заря-Зарница это та, которая звёзды на небе гасит и

птичек по утрам будит, чтоб они своими песнями новый день начинали, а

Полудница, в полдень, просеивает сквозь своё решето солнечные лучи и от

этого травам и цветам становится не так жарко.

Опустился Сивка прямо перед Змеем-Змеилой, Страшным-Страшилой, который

сидел как раз на пеньке и полдничал. Рядом стоял Змеилин сынок и ждал своей

очереди, а за ними в железной клетке томилась Невиданная Красота.

Змеило аж рот раскрыл, когда увидел перед собой Беляша на горячем Коне, а

Конь быстро-быстро зашептал Беляшу: «Бросай, бросай скорей ему Блин в

пасть!»

Беляш послушался и бросил. Змей хотел уже, было проглотить Блин, но не тут-

то было: Яговский Блин, на то и Яговский Блин, чтоб всё не так просто было –

недопечённый он и сырой и завязли зубы Страшилы в сыром ведьмацком тесте.

Змеилёныш бросился на помощь папочке, чтоб папочка мог раскрыть свой рот и

проглотить дерзкого Беляша, а Беляш подскочил к клетке, освободил Красоту,

посадил её на волшебного Конька, сам прыгнул ему на спину, и понеслись они

быстрей стрелы летучей и быстрее молнии блескучей. Скоро они услышали за

собой погоню. Скорей, скорей! Тролли и лешие, упыри и лихорадки… скорей,

Волшебный Конь, скорей, … кровожадные орки, громадные гоблины… скорей,

скорей… вся уродливость и злость бросилась вдогонку за Беляшом и

Невиданной Красотой. Скорей, скорей – вот и Изба на курьей ноге… и здесь

Конёк остановился. Дальше он не мог. Вся его волшебная и неволшебная сила

существовала только до этого места, только до избушки, в которой жила Яга.

Что делать?

Фея Юля уже готова была упасть в обморок и выронила из рук волшебное

зеркальце, Мика не знала, что делать и только жалобно скулила, а у Шельма

скатилась по щеке его первая в жизни слезинка.

Что делать? Беляш решил драться. Он потёр волшебное зёрнышко, чтоб

превратиться в Рыцаря с мечом и защищать Красоту, но зёрнышко всё

стёрлось… ещё тогда… когда чёрные альвы и дивы…

Что делать? Беляш понюхал травку, превратился в белоголового волка, посадил

Невиданную Красоту на спину и помчался. Злые травы: ядовитая Белладонна,

колючий Шпорник и сам Мышиный Болиголов цеплялись за ноги, частые кусты

сплетались на пути… но вот меж деревьев показался свет, в просветах Беляш

увидел солнце и свою страну, где небо было синим, а трава зелёной. Вперёд,

вперёд, вот уже и край леса. И тут Беляш услышал чудное пение. На ветке

сидела Сирена: Ой, люли-люли, как мне не плакати, – да так нежно и печально: -