Сказки для Саши

И начали работать. Но как начали?.. Для начала сковали Эйна и Штейна одной цепью, чтоб не убежали друг от друга и чтоб дружили, – Мордобой-5-й очень дружбу любил, особенно мужскую. Потом специально для них вырыли подземелье – семь километров вниз, а чтоб Мордобой мог ездить туда с удобствами – проверять, как идёт работа, – провели туда для него личное метро. По прямой, без пересадок.

И только после этого дали Эйну и Штейну возможность свободно думать в подземелье.

Думали они, думали и, наконец, придумали.

– Надо, – говорят, – свинчатку в сто раз увеличить. Тогда и удар будет в тысячу раз сильней. По закону стереогеометрической прогрессии.

Увеличили свинчатку. Заложили в перчатку. Пришёл Мордобой испытание новой системы проводить. Четыре… три… два… один… пуск!

Хочет поднять кулак, да не может. Отяжелела перчатка в сто раз.

Начал снимать перчатку, а она не снимается. Мордобой тужится, а сил нет такую тяжесть носить. Стоит, будто прикованный к своему свинцу, и ругается:

– Это что вы, собаки, со мной сделали?.. Я же такую тяжесть потянуть не могу. А ну, освобождайте меня скорей!..

А Эйн и Штейн смеются.

– Нет, – говорят. – Хватит с нас всяких Мордобоев. Ты у нас пятый по счёту, и последний. Будешь теперь до конца жизни в этом подземелье сидеть и свою физическую силу испытывать.

Сказали так и наверх поднялись.

Эйн к своим детям пошёл, а Штейн на скрипке заиграл.

Да так хорошо – приятно слушать.

ПРО ШЕЛЬМУ

На высокой горе стоял высокий дом. И в том доме на самом высоком этаже жила жутко злая хитрющая тётка, которую все в округе прозвали Шельмой.

У Шельмы было три глаза. Первым она смотрела, вторым подсматривала, а третьим подмигивала.

Ещё у неё было два рта и одно ухо. Причём, ухом она ела, а ртами слушала, а точнее, подслушивала.

Нос у Шельмы вообще отсутствовал. Вместо него были просто две дырочки, из которых при выдохе шёл дым, а при вдохе раздавался свист.

Шельма считала себя очень умной, а потому каждый вечер смотрела телевизор. Всё ей не нравилось, всех подряд она ругала, но смотрела. Особенно она любила смотреть и ругать передачу «Спокойной ночи, малыши». Но ругала она так:

– Очень хорошую дрянь сегодня показывали.

Мне лично ужасно понравилось.

И было непонятно, что она говорит. Если «дрянь», то как это «дрянь» может быть «хорошей». А если «понравилось», то разве можно сказать «ужасно»? Ведь «ужасно» – от слова «ужас». Ещё она могла сказать так:

– Чудесная пакость!.. Изумительная какашка!

Вот такая Шельма. Чтобы её понять, надо было всё наоборот понимать.

Поэтому никто с ней в округе не разговаривал. Все предпочитали обходить Шельму стороной.

И так было до той поры, пока не появился в тех краях один странный бродяга по имени Сикось-Накось.

Познакомился он с Шельмой и повадился к ней в дом ходить. В первый раз она его встречает у порога и говорит:

– Ну, чего ты ко мне пришёл?.. Я же тебя не приглашала…

А Сикось-Накось смеётся:

– Потому-то и пришёл. Ох, и нравишься ты мне, Шельма!

В другой раз она достала метлу:

– Входи! – говорит и по башке бродягу метлой – хлоп!

А он не обиделся, опять смеётся:

– Вот здорово!.. От тебя, Шельмы, я другого и не ожидал!

В третий раз приходит Сикось-Накось.

– Здравствуй Шельма, я к тебе не с пустыми руками… Я тебе торт в подарок принёс.

Она хватает торт и ему в лицо – шмяк!

– Очень мне он нужен! – кричит.

А Сикось-Накось морду даже не вытер, и этой своей невытертой мордой хохочет:

– Ну, Шельма!.. Ну, ты даёшь!

Вот так он к ней ходил-ходил, да вдруг и перестал. Шельма-то привыкла к его визитам, а он не приходит. День не приходит, два…

Заволновалась Шельма. Что случилось?.. Где Сикось-Накось?.. Почему к ней в гости не идёт?

Совсем скисла Шельма, даже телевизор перестала смотреть. Молча сидит у себя дома и даже никого не ругае

На тридцатый день стук в дверь. Спрыгнула Шельма с кровати, отворяет, а там Сикось-Накось с цветами стоит.

Шельма от радости аж заикаться начала.

А Сикось-Накось ей:

– Вот, – говорит, – я пришёл. А ты, наверное, меня и не ждала.

– Почему не ждала?.. Очень даже ждала, – отвечает Шельма и впервые не ругается, и её можно понять.

– Ну, тогда ладно, – говорит Сикось-Накось, – тогда не буду больше бродягой. Буду у тебя до конца жизни жить и смотреть вместе с тобой телевизор. Хорошо?

– Хорошо-то хорошо, – отвечает она ему и впускает в дом. – Да ничего хорошего!

Всё-таки Шельма, она и есть Шельма, иначе не могла.

13 НОЖЕЙ

Когда-то давно в ящике нашего кухонного стола лежало 13 ножей. Все как на подбор – красивые, блестящие, только тупые.

И вдруг с какого-то времени стали ножи пропадать. Один за другим… Всё меньше и меньше их становилось, пока не остался всего один, самый, может быть, сверкающий и самый тупой.

И вот какую поучительную историю он мне рассказал:

– Да, нас поначалу действительно было 13. Мы были братьями и казалось, мы самые сильные, самые удалые ножи в мире… Но кто-то сказал: «13 – несчастливое число. И потому не быть вам никогда счастливыми».