Сказки для себя

Вот и весна. Почти пешеходная Никольская улица, тёплое воскресенье, конец марта. Некуда спешить, я иду под ярким весенним небом, растворяюсь в толпе других, кто не спешит в этот день. Я думаю про солнце, про цветные витражи Сен-Дени…

Визг резины об асфальт на полуслове рвёт неспешные весенние размышления – прямо посреди толпы срывается с места вишнёвый Norfolk Midlander, рёвом двигателя и дальним светом вспугивает воскресную толпу. Прохожие бросаются в стороны, и через мгновение перед большой быстрой машиной – открытая дорога.

Ну что, играем, значит? Vicious games, vicious games… Я дам тебе фору, братишка – ты на машине, а я нет. Я стою, расставив ноги, в расстёгнутом сером плаще и с книжкой в руке. И смотрю на человека за рулём. Кажется, я вижу его глаза. Он – мои.

– С дороги…

Vicious games, vicious games…

– Ну неужели ты думаешь, амиго, что я тебя пропущу?

…with diff’rent names, diff’rent names…

– С дороги, я сказал!

Vicious games, vicious games…

– Ты, похоже, не понял меня…

…with diff’rent names, diff’rent names…

– С доро…

Человек с короткой стрижкой бьёт по тормозам. Его и его спутницу чуть подбрасывает на сиденьях, разливается «Кока-Кола». Машина рывком останавливается. Я стою в метре перед ней, стою и улыбаюсь двум людям со злыми, испуганными лицами. Всё, ребята, игра сделана. Vicious games, vicious games… Вы мне больше не интересны. Я машу им на прощание книжкой про Париж.

Не торопясь иду по Никольской. Неприятный холодок внизу живота напоминает – я победил сегодня в этой странной, дикой игре. Сегодня.

Посёлок «Приют»

Location: Москва

Date: 03.09.08

Mood: drunk

Music: Иваси – Одуванчиков дым

– Папа, а это всё правда, что бродяга про Столицы рассказывал?

– Да кто ж их знает, болтают-то всякое… Вроде и нет давно никаких Cтолиц. Где старая, там лес сплошной стеной, а на месте новой – болото. Бес его разберёт… А то ещё я слышал… Лет так с десять назад или больше… Да, тебя ещё не было на свете… Говорил один, что стоят пока оба города, что дороги там каменные, а дома есть такие, что выше вон той сосны. Да только не живёт в них никто.

– А зачем нужен дом выше сосны?

– Не знаю, врут, наверное…

– Папа, а можно я бродягу спрошу? Или он ушёл?

– Ушёл, говоришь? – отец усмехнулся. – Нет, здесь он. Схоронил я его на опушке перед рассветом.

– Почему?! Он ведь ничего плохого нам не сделал!

– Ну так и мы ему ничего плохого не сделали, сынок. Только хорошее. Наш посёлок почему «Приютом» называют? Потому что мы должны странников привечать, путешественников, бродяг. А то бродят всю жизнь, неприкаянные, только землю зря топчут.

* * *

Помолчали. Отец свернул самокрутку, закурил, закашлялся.

– Знаешь, сынок, скольким я за свою жизнь подарил покой? Да вон, вся опушка, под каждым деревом. И отец мой, и дед, и его отец. И ты будешь пришлым людям дарить успокоение, когда подрастёшь. Так повелось, так надо, никак нельзя иначе. Ни один от нас не ушёл…

La Primavera

Location: Москва

Date: Лето 1995 – осень 2008 года

Mood: looking back

Music: Vangelis —

La petite fille de la mer

– А твоя первая любовь, кто она была?

– Странно получилось… Мне было семнадцать лет, и за всеми увлечениями ни о какой любви я не думал. Говорил родителям, что иду на свидание, а сам по крышам лазал, катался по городу, искал приключений на свою…

А потом вдруг… Приснилась мне поздняя весна, Новгород-Днепровский, улочка на окраине, где стоял бабушкин дом. И девочка. Она была чуть младше меня, лет шестнадцати, с вьющимися русыми волосами, в джинсах и какой-то курточке. Но лица не помню совсем. Мы шли с ней по улице, взявшись за руки. И чувство было такое, будто мы знакомы всю жизнь.