Сказки для взрослых

Зверь, обидевшись, встает и уходит, проломив в стене дыру. Известка медленно оседает на пол, покрывая паркет густым слоем. К счастью, соседи в этот час крепко спят, и никто из них не увидел последнего на земле мамонта, пересекающего лестничную площадку современной панельной пятиэтажки.

– Он что – ненормальный? – разозлилась за дыру в стене Яна. И даже крикнула мамонту вслед: – Псих!

Но мамонт уже скрылся и ее не услышал.

– И вообще, будет когда-нибудь в этом доме порядок или нет? – взрывается Яна. – То дикие звери бегают, то каша по всему полу размазана. А все потому, что нет хозяйки. – Ее голос меняется, становится томным. – Я вмиг перевела бы всю эту живность. И пыль бы вытерла…

Она проходит по комнате, заманчиво покачивая бедрами.

Я пью чай и играю в шашки с домовым. Он хитрит и при малейшем зевке крадет мои шашки. Яна отвлекает мое внимание, и у меня возникает желание превратить ее в фарфоровую статуэтку, под пару китайскому болванчику. Но в этот момент домовой самым наглым образом смахивает на пол мою дамку, и приходится дать ему щелчка по носу, чтобы не зарывался. Он пищит, и Яна спасена.

Но вместо благодарности она отпускает крошке домовому весомую затрещину. Тот хныкает и прячется под мое кресло. Сегодня явно не его ночь. Яна садится в освободившееся кресло напротив.

– Нам надо серьезно поговорить, – произносит она звенящим, как литавры, дискантом.

– О чем? – интересуюсь я, мысленно проклиная себя за нерешительность. Давно уже пора вернуть Яну в небытие.

Дальнейший наш разговор напоминает блиц-партию в шахматы, только вместо того, чтобы переставлять фигуры на доске, мы обмениваемся фразами.

– Обо мне.

– Зачем?

– Я тоже человек!

– Смелое заявление.

– Да, и у меня есть сердце.

– А также рожки, хвостик, копытца – и все это очень премилое.

– И я требую…

– А вот это уже шалишь! Требовать ты можешь только у своей родной чертовой бабушки.

– Но я хочу – и буду!

– Я тебя выдумал, я тебя и…

Но я не успеваю договорить. Вдруг глаза Яны начинают сверкать, как два солнца. Я чувствую, как туман окутывает мое сознание и погружает его в непроницаемый мрак. И порожденная моим воображением Яна освобождается из-под ига моей абсолютной власти. Впервые со дня своего сотворения. Так не должно было быть…

Но я уже бессилен помешать этому. Mea culpa!»

Поставив последнюю точку после «Mea culpa», что в переводе с латыни означало «моя вина», Ян облегченно выдохнул, но все-таки нашел в себе силы, на всякий случай, перечитать свой рассказ. И похвалил сам себя за предусмотрительность, потому что обнаружил и поправил в нем несколько нелепых грамматических ошибок, допущенных явно второпях. Затем кликнул мышкой и отправил «Видение» в путешествие по малоисследованным, а то и вовсе неизведанным лабиринтам Интернета, в поисках своего читателя, который, согласно теории вероятности, обязательно должен был найтись. После чего, уставший, но удовлетворенный, лег спать. Уловка сработала. Впервые за последние ночи Ян заснул.

Когда он проснулся, между минувшим вечером и утром пробуждения прошла целая вечность, не меньше – по его, Яна, ощущениям. Он подумал, что каждый прошедший день, даже растянувшийся на годы, неотвратимо приближает их с Яной встречу. Эта мысль позволила ему встать и сделать зарядку, принять контрастный душ, а потом пойти на работу. И на следующий день, и на третий…

И однажды ему снова улыбнулось солнце, и его сердце заработало на полную мощность, разгоняя застоявшуюся, загустевшую кровь по венам и артериям, сколько бы их там ни было в теле Яна. Приближение ночи уже не пугало.

Это был день, когда пришло ее письмо.

Жизнь вернулась на круги своя. На прежнюю, наезженную годами ранее, колею.