Сказки для взрослых детей

Между тем, жители окраины, разбуженные отсветами пламени, поначалу устроили панику, разбудив половину города. Однако никто не ведал о том, что нужно делать. Тот лес всякому казался лишним. В нём не водилось зверей, на которых можно было бы устроить охоту, он мешал возведению новых застроек; на его кронах даже вороны не устраивали гнёзд… Поэтому люди стояли у черты города, созерцая картину пожара сонными глазами.

Царя будить не отважились, поэтому он спокойно почивал у себя. Утром, как всегда, предстоит поход к священной розе. Но жрец думал не о том, как бы попытаться спасти хотя бы один черенок куста, а о том, какое бы выражение лица, какую маску придумать для того, чтобы Атлас не заметил его причастности к беде. Впрочем, Хун-Ахав утешал себя мыслью, что в случае гибели белой розы царь может заболеть или вовсе погибнуть.

И действительно, едва войдя в царский дворец, он чутьём лисицы, характерным для всех злоумышленников, определил, что слуги чем-то обеспокоены.

— Что случилось? — обратился он к управляющему.

— С его величеством беда, — ответил тот. — Под утро его хватил апоплексический удар.

— Где он сейчас? — спросил жрец, втайне надеясь на то, что ему ответят: «Увы, царь скончался…»

— Царь находится в спальне, — ответил слуга. — Он плох, но врачи говорят, что через несколько дней совершенно поправится.

Такой исход не входил в планы жреца. И тут его осенило: «Наверное, роза выжила!» Несомненно, что пожар уничтожил большую часть огромного куста, но не исключено, что где-то ближе к центру круга уцелели какие-то корни и стебли.

Поднявшись к царю, Хун-Ахав увидел, что тот спит. Лицо повелителя было бледно, но дыхание — ровное и лёгкое, как у человека, который спит здоровым сном. Подчиняясь какому-то инстинкту, жрец приблизился к окну, из которого открывался вид на место пожарища. Огонь успел уничтожить лес до последней былинки; только лёгкие облачка дыма поднимались над местом, где он ещё вчера находился. Где-то там находится уцелевшая роза… «Наверное, к розе сейчас не пройти из-за сильного жара, — подумал Хун-Ахав. — Ничего, подожду до вечера…»

Однако небеса словно вступили в союз с преступником: уже спустя два часа небо покрыли тяжёлые тёмные тучи, из которых хлынул обильный ливень. Он прекратился довольно скоро. После обеда жрец уже спешил за город, совершенно уверенный, что последние остатки пожара угасли.

…Ноги ступали по пепелищу, увязая в нём по щиколотки, а то и глубже. Вскоре они вывели жреца на ровное место. Здесь тоже сохранились следы пожара, но в меньшем количестве: пожрав ветки розового куста, огонь не нашёл себе пищи и иссяк. И действительно, по краям, примыкающим к лесу, где температура достигала максимума, куст был выжжен дотла. Даже почва изрядно изжарилась, не оставляя корням розового куста никаких шансов на выживание. Но, пройдя несколько метров в направлении центра круглой поляны, Хун-Ахав увидел, что уцелела довольно большая часть растения. А ещё ближе к центру роза и вовсе не пострадала. На него смотрели сотни цветков, покрасневших от страданий и предчувствия большой беды.

— Нужно её уничтожить! — решительно произнёс он, извлекая из ножен большой меч.

Когда клинок опускался на беззащитные стебли розы, ему казалось, будто до ушей доносятся многочисленные стоны умирающих цветов, а когда меч поднимался над новыми жертвами, он видел перед собой бутоны, в которых ошалевшее воображение угадывало испуганные глаза. Но этот враг розы отличался жестокостью и неумолимостью. Его сердце, наполненное только стремлением к мести, не ведало ни жалости, ни упрёка.

Когда работа приближалась к концу и в живых оставалось всего лишь несколько отростков красной розы, Хун-Ахаву вдруг показалось, будто земля заколебалась у него под ногами. Глаза, обращённые к растению, не могли заметить лёгкого дымка, поднявшегося над ближайшей горной вершиной, поскольку та находилась позади него. Он неистово рубил и рубил мечом до тех пор, пока не остался в живых последний стебель розового куста. В этот момент издали, из-за спины, послышался таинственный грохот. Остановившись, жрец оглянулся и оторопел, увидев, как дрожит гора. Из кратера уже вырывались первые сгустки пламени и пепла. То же самое происходило над соседними вершинами. Испугался Хун-Ахав, поняв, что предание было не простой выдумкой, а истиной, заслуживающей неукоснительного исполнения. Но рука, сжимающая меч, уже была занесена над последним цветком и, пока он созерцал открывшееся взору угрожающее зрелище, она успела опуститься…

— Что я наделал! — воскликнул преступник, постигая весь масштаб своего поступка.