Сказки для женщин

Хозяин проводит нас по дому, в котором много антиквариата, старых тумбочек, пуфиков, комодов, зеркал, вазочек, показывая каждый предмет, который для него представляет какую-то ценность, ну очень важную гордость и богатство. А у нас в России гордость и богатство – на столе и, вообще, не принято так долго гостить на голодный желудок.

Выходим из дома.

– Мерд!

Опять «мерд» (гадость)?! Он только что сказал, что это его друг, зачем мы сюда приходили, отметиться?

На следующее утро у него по плану церковь. Батюшка Петр – поляк.

– Он мечтал о своей любви, и наконец-то Вы нашлись, – говорит Петр.

– Это Инесса…– представляет он мне старушку маленького роста, которая гладит меня по руке, причмокивая губами, старается вспомнить что-нибудь по-русски.

– Она фотографировала меня. Только ей я доверил это серьезное дело, так как другие – мерд.

А я хочу помолиться… Мне страшно.

Каждый день мы ходим по пять и больше часов по городу, нигде не садимся, так как он не хочет платить за место, приводит к друзьям, которых не любит, в церковь, в которой не молится. Зачем? Отмечаемся? Для чего?

Красивая блондинка в возрасте смотрит на меня с любопытством на улице. Пнуть ее, что ли? А может, прижаться к ее руке, и она меня спасет? «Вы фотомодель?» – спрашивает она меня. Любопытно ей, а мне как быть?

Опять дни тянутся… Убрал со стола разговорник: «Тебе не нужно учить язык, и так хорошо».

Когда он уходит, учу французский с помощью телевизора, но слыша от него знакомые слова, делаю удивленные глаза. Он доволен. Смеюсь, целую его. Да, мне бы в разведке служить! Больше писем не отправляем: дорого. Я не спорю, мне нужно бежать.

Утро. Запланирована поездка в шоп-магазин.

Платье одно, второе, брюки, юбка, блузка: «Мерь». Сколько нарядов!.. И все мне?..

Билеты домой лежат на тумбочке, чтобы он был спокоен. Ушел. Чем он дышит? Иду по квартире: две комнаты забиты его аккуратно развешанной и разложенной одеждой, расставленной обувью. Может, он изменился и теперь хочет и мне такое «богатство барахла»?

Фотографирует меня в разных нарядах: на скамейке в парке, теперь у фонтана в купальнике. Странно: на еду, бензин, марки денег нет, а тут такая щедрость – стопка фото на столе, да не стопка – башенка в тридцать сантиметров. Со снимков смотрит подтянутая, смуглая – я, глаза зеленые, соболиные брови, черные ресницы, яркая открытая улыбка. Актриса. Спасайся! Как? А вот так – через балкон по веревке из простыней, как в кино, – и на улицу. Но дальше куда, к кому? Одна я с ним не справлюсь.

Матушка Владимирская Богоматерь, помоги, защити, мне нужен спаситель, чтобы он был человек уважаемый в полиции и чтобы его знали в аэропорту. Кто это? Священник Петр, та блондинка, парень с автозаправки – кто? Как я одета? Короткие юбки, открытые сарафаны – видок! Ни добропорядочности, ни душевности, а вызывающий только одну мысль вид.

– Сегодня мы едем заказывать путешествие в туристическую фирму.

Выбирает, советуется, хохочет. Уходим. Куда теперь? «Нужно договориться в церкви о венчании».

Служебный вход закрыт, заходим в церковь по центральной лестнице. Запах ладана окружил меня: любовь, жизнь моя.

– Мерд,– закрывает нос, морщится, плюется. Враг!

Темный зал, узкие окна, деревянные лавки, в глубине зала – сцена. Проходим вперед, от неожиданности у меня ноги стали тяжелыми и непослушными, силой всего своего зрения вижу стоящую на деревянном постаменте единственную икону в зале. Это она – Владимирская Богоматерь, всего лишь репродукция, аккуратно оформленная в рамочку, но ее образ, ее присутствие здесь?! Предупреждает: пора!

Разговаривать в церкви ни с кем не пришлось. Садимся в машину, через квартал кафе на улице под невысоким зданием с балконами.

– Сиди здесь, я куплю тебе сегодня сок.

Я добрый. Скоро я буду богат: пятьсот тысяч долларов решат все. В пятницу мы вместе едем на юг острова, и ты наконец-то увидишь Корсику. Ты меня будешь всю жизнь вспоминать. Пей. (Делаю вид, что не понимаю, но люблю и обожаю…)

В первый раз за месяц сок! Ушел. Читаю молитвослов. Чувствую, что начинаю падать со стула от тяжести, которая давит мне на голову и плечи. Пересиливая себя, поднимаю глаза. Надо мной на балконе он и чужой человек вместе смотрят на меня. Оценивают. Господи, ты же здесь! Что все это значит? Меня продают?!

Мысли выстроились в логической последовательности: голод – чтобы я была согласна на все за мороженое, загорать – чтобы имела товарный вид. Да… все наши выезды на море закончились, когда у меня сгорело личико. Он кричал, толкал, говорил, что все во мне ужасно: грудь маленькая, волосы короткие, и он жалеет, что со мной связался. И пляж был для меня закрыт. Фото, одежда – чтобы сделать рекламу. Все ясно… Прогулки многочасовые, демонстративные по городу, походы к знакомым, в церковь – для того, чтобы все видели, что он ухаживает, любит, хочет жениться, путешествовать.