Сказки древнего леса

- И как же мы с тобой договоримся тогда? Ты от своего отказываться не желаешь, а просишь меня отказаться от моего? А ведь я в своем праве! – Водяной сердито стукнул ногой об основание трона. – Называй свою цену. Эту деву я задешево не отдам – красавицей она, конечно, еще не стала, но будет, будет! Справим мы ей новый веночек с лилиями, да гребешок с перлом речным… Вот и будет загляденье и моя отрада.

- Кладов у тебя едва ли не больше, чем у меня, потому вряд ли тебя можно прельстить каменьями самоцветными, - начал перечислять Леший. – Зато речушка-Осьмушка, пересыхать надумала – поверху там ферма воду отбирает, да мои бобры-молодцы плотин настроили. А что, ежели повелю я им не строить больше запруды… скажем, пять лет? За то время ты и царство свое расширишь: что сможешь забрать – твое будет.

- Ты, старый дурень, говори, да не заговаривайся! – сурово ответствовал Водяной. – У меня еще озеро есть, да омуты бездонные, да речушка-Осьмушка еще дольше твоих лесов просуществует! Вот тебе мое последнее слово – отдавай своего Ивашку за мою Аленку, не то – не взыщи, заберу свое к себе!

Леший хотел что-то возразить, да только и успел, что рот открыть – настежь распахнулись ворота тронного зала, да вошел туда Иван – лесной царевич. Хмур он был, да неприветлив. С Водяным даже не поздоровался – сразу к делу перешел:

- Василису ты не тронешь. Я должник ее и долг, по закону лесному, должен вернуть, - сказал он. – А потому не бывать ей среди твоих русалок холодных. Оборотень она, Сердцу лесному посвященный, а, значит, не может стать русалкой. А ежели задумаешь что против нее, знай, погибнет она, я все царство твое со свету сживу, а тебя под землю загоню. Будешь там в своих подземных озерах сидеть!

Оба старика с удивлением посмотрели на Ивана – лесного царевича. Леший первым опамятовался:

- Когда ж это случилось? – спросил он.

- Не так давно, потому ты и не заметил, - ответит ему сын. – Нашли они с братом талисманы заветные. Последние, что сохранились еще со времен древних богов. Укололи пальцы иглами заговоренными, да после того в нашем они подчинении. Не в твоем, Бородатый завистник, - обернулся он к Водяному. – Но в нашем. И мы в своем праве!

- Обошли вы меня, - недовольно сморщился Речной царь, да брюхо свое почесал. – Только право ваше лишь в том, чтоб запретить мне сделать ее русалкой. А что мне помешает утопить ее? Ничего! Она волосы русальей гребенкой чесала? Чесала. Значит, есть у меня право на то, чтоб потопить ее в омуте глубоком, или даже в пруду деревенском. Не пожелали вы, чтоб стала она русалкой, так станет утопленницей.

- Не зли меня, дядька Водяной, ой, не зли, - сурово ответил ему лесной царевич. – Я предупредил тебя! Аленке своей скажи, чтоб больше не смела ко мне приближаться, не то я за себя не ручаюсь. Василису же не тронь! Пожалеешь! Ох, пожалеешь, - глаза его в этот миг сверкнули желтым недобрым пламенем. Даже царь Водяной поежился, словно не по себе ему стало.

- А ты не пугай меня, - буркнул он. – Мальчишка еще – указывать мне. Твоего прадеда еще на свете не было, а я уже был стар!

- Ты, Водяной, сына-то моего не тронь, - от баса Лешего светящаяся водоросль на потолке испуганно вспыхнула, а после почти погасла. – Небось, я про твою Аленку ничего не говорю. А следовало бы – сама она деве смертной гребешок свой предложила, да не просто так, а для того, чтоб женился Иван на ней, бесстыднице.

- Все так и есть! – подтвердил лесной царевич отцовские слова. – Не хотел я прежде на Аленке твоей жениться, но не потому, что она нехороша, а потому, что свободу свой берег. А теперь я и видеть русалку твою не желаю. Вот так ей и передай!

В открытое окно влетал озорной по-летнему теплый лесной ветерок. Лесной царевич задумчиво сидел на подоконнике и читал старую книгу. Иногда он водил по строчкам пальцем и, потом, будто что-то припоминая, печально улыбался. Добравшись почти до конца страницы, он прочитал отрывок из книги вслух. Оказалось – это были стихи, причем вовсе не на русском языке:

«Ich liebe dich, mich reizt deine schöne Gestalt;
Und bist du nicht willig, so brauch ich Gewalt».
«Mein Vater, mein Vater, jetzt faßt er mich an!
Erlkönig hat mir ein Leids getan!»

Он облокотился спиной об оконную раму и, подняв голову вверх, уставился на мелькающие там, за кронами лесных великанов, облака и лазоревое небо. Губы еще раз прошептали понравившуюся строфу: «…Und bist du nicht willig, so brauch ich Gewalt».

Царевич еще немного посидел на подоконнике, увидел отца, выходящего из ворот терема и, выпрыгнув из окна, пошел за ним.

- Отец! – крикнул он вдогонку. Леший остановился. – Во время русалий брат моей спасительницы нашел полушку. Монетка чеканена моим дедом, в этом нет никаких сомнений. И делать ей здесь совершенно нечего. Как думаешь, откуда она могла появиться?

- Монетку? – отчего-то встревожился лесной царь. – Полушку?