Сказки двух соек

Утром чуть свет, Никита поднялся. Он сделал все, как кошечка сказала, положил в котомку уголек из печи, немного еды, лапти запасные, инструменты, и вышел за околицу села. Долго ли коротко шел он, да утомился, и решил отдохнуть, перекусить. Сел на пенек, достал хлеб, воду и начал есть. Хоть и глубокая осень стояла, а все равно не может Никита родными местами налюбоваться. До чего же хорошо, горы вдалеке виднеются, то синие, то черные…

Небо свинцовые тучи затянули, дождичек накрапывает, мох на камнях мокрый, бурундуки снуют меж валежника. Оставил им Никита немного хлеба, а сам задумался: « А туда ли он идет? Куда этот жених Таисию увез, неизвестно. Никто не видел. В любую сторону пойти можно. Да только, если уйдешь не туда, сколько времени потеряешь».

И вдруг, откуда ни возьмись, рыжая кошечка появилась. Никита обрадовался страшно: «Привет, Огонек! Я уж думал, ты забыла обо мне. Куда же идти нам? Может, ты знаешь?»

«Конечно, знаю, – ответила кошечка, – тот, кто невесту твою увез, живет в Синих горах. Это хозяин этих гор. Он Дух, но иногда, с помощью таких, как Таисия, удается ему к людям являться».

« Что значит, таких, как Таисия? – перебил кошечку Никита,– она, что не одна у него?»

«Нет, что ты, много, много девушек, – и кошечка рассказала ему про горного духа, то же, что и Таисии, а в заключении добавила: «Мы сейчас пойдем к одному Отшельнику, что в глухом лесу живет, он нам советы даст, как с Духом справится, а потом уже прямо к Синей гряде направимся. Я впереди пойду, а ты за мной поспевай, по сторонам не зевай, до темноты успеть нужно. Там, у Отшельника, и заночуем. Ну, готов?»

Никита кивнул, надежда на спасение Таисии все реальнее ему стала казаться. И пошли они в самую глубину леса, где не ступала нога человека, и даже звери старались сюда не забредать. По мере продвижения вглубь, лес все мрачнее становился, кустарник гуще, корни деревьев сплетались между собой, образуя сплошной ковер.

«И надо же человеку в такую чащу забраться! – недоумевал Никита. – Да и человек ли он, этот Отшельник?»

Но задумываться ему особенно некогда было, потому что рыжие всполохи мелькали далеко впереди, и Никита отстать боялся. Он и так почти бежал, даже под ноги не смотрел. Но видно, любовь ему упасть не давала. Рыжий огонек он из виду не упустил.

И вот, когда уже казалось, что этому переходу конца не будет, Никита увидел впереди не только свой путеводный Огонек, но и свет в окошке небольшой избушки. Подошел он поближе, а кошечка уже на пороге сидит, умывается. Постучался в дверь, никто не открывает. Смотрит Никита на кошечку с недоумением, а она будто дара человеческой речи лишилась. Мурлычет, да умывается. Растерялся Никита, стучит, стучит, чуть не плачет: « Открой, старче! Я за помощью пришел! Невесту мою горный дух украл обманом. Прошу, помоги!»

Тут кошечка перестала умываться, кинулась на крышу и исчезла в трубе.

«Ну все, – подумал Никита, – пропала моя кошечка, должно, сгорела, вон дым то из трубы валит какой!»

Сел он порог и заплакал. Но тут дверь в избу открылась, и на пороге показался старик. Был он высок и благообразен, с длинной седой бородой. Но глаза под кустистыми бровями были добрые: « Прости, добрый человек, – молвил он певучим голосом, – что долго не открывал тебе. Зелье доваривал, оторваться нельзя было. Но моя старая знакомая, Огонек, просила пустить тебя. Сказала, дело не терпит. Заходи, гостем будешь».

Никита вошел в избушку. А внутри светло, как днем. И непонятно, откуда свет идет. Ни лучина не горит, ни свеча. Подивился Никита, но промолчал. Все про Таисию думал. Как она там, в плену?

Старик усадил Никиту за стол, на котором, как по мановению волшебной палочки, вдруг всякая снедь появилась – и грибочки, и огурчики соленые, ягоды разные, дичь жареная, морсы, картошка паром дышит, щи дымятся, а запах такой, что с ума сойти можно.

«Поешь, с дороги, добрый молодец, не побрезгай, а потом и о беде своей мне расскажешь», – старик жестом показал Никите на еду.

Но того и уговаривать не надо было, так он проголодался. Поел, попил всласть, и начал рассказывать. Старик слушал, головой кивал, а когда Никита закончил, промолвил: «Ну что ж, я все понял, помочь тебе трудно, но можно. Многое от тебя зависеть будет, да от силы твоей любви. Сможешь справиться? Лиха тебе хлебнуть придется. Но ты мне приглянулся. Я все сделаю, чтобы задачу твою облегчить. Не бойся. А сейчас иди, отдохни, утро вечера мудренее. Да и устал ты с дороги, вижу сильно».

На том и порешили. Никита на сеновал отправился, и там, в душистом сене, на чистой постели и уснул богатырским сном. Но среди ночи вдруг легкое дуновение разбудило его. Открыл он глаза, а это кошечка усами его щекочет, разбудить пытается.

«Что тебе, Огонек? – недоумевал Никита. – Ты зачем меня разбудила? Вчера даже не показалась, а сейчас будишь?»