Сказки французских писателей

— Не могу, — вздохнул Тёпа. — Каждый должен заниматься своим делом. Это во-первых. Кроме того, не хотелось бы оставлять товарищей по своре, с которыми я провел всю свою жизнь. Тем хуже для меня. Но мне было бы не так грустно расставаться с вами, если бы наш друг пообещал не покидать ферму.

Вместе с девочками он уговаривал оленя навсегда отказаться от леса. Олень медлил с ответом и смотрел на трех кроликов, которые прыгали вокруг своей норки. Один из них остановился и позвал оленя играть. И олень дал понять девочкам, что ничего не в силах обещать.

Когда на следующий день его запрягли с быком во дворе фермы, он все еще грезил о лесе и его обитателях.

Замечтавшись, он не услышал приказания и не тронулся с места. Бык сделал шаг вперед, но, почувствовав сопротивление, остановился, выжидая.

— Но, трогай! — закричали родители. — Опять это вредное животное!

И поскольку олень по-прежнему стоял на месте, они ударили его палкой. Он отпрянул и, негодуя, воскликнул:

— Распрягите меня немедленно! Я больше не служу у вас.

— Пошёл-пошёл! В другой раз поговоришь!

Олень отказывался тянуть повозку, и родители еще дважды ударили его палкой, а на новый отказ последовало три удара. Наконец он уступил, и родители обрадовались. Добравшись до места, где собирались сажать картошку, они выгрузили мешок с клубнями, распрягли животных и оставили их пастись у края дороги. Казалось, урок пошел оленю на пользу: он больше не упрямился. Но не успели родители взяться за дело, как он сказал быку:

— На сей раз я ухожу навсегда. Не пытайся меня удержать, ты только зря потеряешь время.

— Ну, что ж, — ответил бык, — в таком случае я ухожу вместе с тобой. Ты так много рассказывал о жизни леса, что мне не терпится узнать ее поближе. Бежим!

Пока родители работали к ним спиной, они поспешили укрыться в цветущих яблонях, а оттуда оврагом устремились по дороге, которая привела их прямо в лес. Счастливый, бык бежал, пританцовывая и напевая песенку, которой его научили девочки. Новая жизнь казалась ему такой необыкновенной, какой он, бывало, рисовал ее в своем воображении. Но едва он вошел в лес, как почувствовал разочарование. С трудом продирался он вслед за оленем сквозь лесную поросль. Мешала мощная грудь, и широко расставленные длинные рога цеплялись за что попало. Он с тревогой думал о том, что не сможет, если потребуется, уйти от опасности. Тем временем олень ступил на болото, по которому передвигался с такой легкостью, что почти не оставлял за собой следов. Но стоило быку сделать несколько шагов, и он по колено увяз в трясине. Насилу выбравшись, бык сказал своему приятелю:

— Лес определенно мне не подходит. Придется с этим смириться, так будет лучше для нас обоих. Я возвращаюсь.

Олень не осмелился задерживать его, а лишь проводил до опушки леса. Вдалеке он заметил девочек — они казались двумя белыми пятнышками во дворе фермы, — и, кивнув на них, обратился к быку:

— У меня, наверное, никогда не хватило бы духу покинуть их, если б не родители. Мне будет недоставать вас — их, и тебя, и всех тамошних животных…

После долгих прощаний они расстались, и бык вернулся на картофельное поле.

Узнав о бегстве оленя, родители пожалели о содеянном. Теперь им ничего не оставалось, как потратить уйму денег на покупку второго быка, но так уж вышло.

Девочкам не верилось, что их друг ушел навсегда.

— Он вернется, — повторяли они, — он не сможет без нас.

Но проходили недели, а олень не возвращался. Девочки вздыхали, поглядывая в сторону леса:

— Он забыл нас. Он играет с кроликами и белками, а нас забыл.

Однажды утром, когда они лущили горох на пороге дома, во двор вошел пес Тёпа. Понурясь, он приблизился к ним и сказал:

— Я должен огорчить вас. Плохи наши дела.

— Олень! — воскликнули девочки.

— Да, олень. Вчера во второй половине дня мой хозяин убил его. Я, правда, сделал все, что мог, чтобы увести свору по ложному следу. Но Разор не поверил мне. Когда я подбежал к оленю, он еще дышал и даже узнал меня. Губами он сорвал маленькую ромашку и попросил передать её вам. «Малышкам», — сказал он мне. Вот она, в моем ошейнике. Возьмите.

Девочки плакали в переднички, и селезень в сине-зеленом оперении тоже плакал. Немного погодя, пес добавил:

— Теперь я даже слышать не могу об охоте. С этим покончено. Я хотел спросить, вашим родителям еще нужна собака?

— Нужна, — ответила Маринетта. — Они только что об этом говорили. Ах, как я рада! Ты останешься с нами!

И девочки, и селезень улыбнулись псу, а он дружелюбно завилял хвостом.

БАРАН