Сказки французских писателей

Осел сильно встряхнулся, чтобы вытрясти еще две ноги, волы напряглись изо всех сил, чтобы стать видимыми, а лошадь сделала глубокий вдох, чтобы раздуться, но ничего не помогало. Бедные животные чувствовали себя очень неловко. И тут они услышали шум машины на дороге — надеяться больше было не на что. Девочки побледнели и дрожали от страха в ожидании всезнающего ветеринара. Осел так расстроился, что приковылял на двух ногах к Маринетте и стал лизать ей руку. Ему хотелось попросить у нее прощения, сказать какие-нибудь ласковые слова, но он был слишком взволнован, голос у него срывался, из глаз потекли слезы и закапали на портрет. Эти слезы шли из глубины сердца. Едва они упали на бумагу, как осел почувствовал боль в правом боку и тут же оказался на всех четырех ногах. Это очень подбодрило всех остальных, и у девочек появилась надежда. По правде сказать, времени почти не оставалось, потому что машина была метрах в ста от фермы. Но селезень понял, что надо делать. Он взял в клюв портрет лошади, сунул ей под самый нос и очень обрадовался, когда на него упала слеза. Лошадь стала увеличиваться в размерах прямо на глазах, и не успели они сосчитать до десяти, как она стала такой же большой, как прежде. Машина была уже метрах в тридцати от фермы.

Волы, всегда немного медлительные, неторопливо подошли к своим портретам. Один из них, которому удалось уронить слезу, обрел очертания в тот самый момент, когда машина въезжала во двор. Девочки захлопали в ладоши, но селезень все еще был обеспокоен. Другой-то вол оставался невидимым. Он бы и рад был помочь, но не мог выжать ни слезинки. Всех его чувств и стараний хватило лишь на одну капельку, едва увлажнившую ресницы.

Времени было в обрез, поскольку пассажиры уже выходили из машины. По указанию селезня собака побежала им навстречу, чтобы как-то оттянуть время; она так радушно бросилась к ветеринару, что сбила его с ног и тот плюхнулся носом в пыль.

Родители бегали по двору в поисках палки, которую они поклялись сломать о спину собаки. Потом они заботливо помогли ветеринару встать на ноги и отряхнули с него пыль. Все это заняло несколько минут.

А в это время на лугу все собравшиеся с тревогой смотрели на рога второго вола, которого так и не было. Бедняга хоть и старался от всего сердца, но никак не мог заплакать.

— Простите меня, — сказал он девочкам, — у меня ничего не получится.

Все растерялись. Даже селезень и тот не знал, что делать. Сохранял хладнокровие лишь другой вол, уже имевший обычный вид. Ему пришла в голову мысль спеть своему другу песенку, которую они когда-то распевали вместе, в те времена, когда оба были телятами. Эта песенка начиналась так:

Тоскует бычок и пьет молочко,
Му-у-у, му-у-у,
Вдруг видит телушку, что щиплет траву,
Му-у-у, му-у-у.

Песенка была такая тоскливая, что навевала на слушателей печаль. В самом деле, уже с первого куплета появился кое-какой результат. У вола, для которого пелась песенка, вздрогнули рога. Когда были пропеты последние строчки, у него появилась в глазу одна-единственная слезинка, но такая крохотная, что она никак не могла пролиться. К счастью, Дельфина заметила ее и, сняв кончиком кисточки, перенесла на портрет. В ту же секунду вол появился — его можно было увидеть и потрогать. И вовремя. Родители с ветеринаром были уже на лугу. Увидев волов, осла, прочно стоящего на четырех ногах, и лошадь натуральной величины, они остолбенели от удивления. Ветеринар, у которого, после того как его сбили с ног, испортилось настроение, спросил, усмехаясь:

— Так-так, значит, это и есть волы, которых нету, осел, у которого исчезли две ноги, и лошадь, которая стала величиной с кролика? Судя по тому, что я вижу, не похоже, чтобы они мучились от того, что с ними произошло.

— Мы ничего не можем понять, — бормотали родители. — Только что в хлеву…

— Вам это пригрезилось, а может, вы так плотно поужинали, что вам изменило зрение.

Мне кажется, вам стоит вызвать врача. Во всяком случае, не могу понять, зачем побеспокоили меня. Никак не могу понять!

Поскольку бедные родители стояли понурив головы и твердили извинения, ветеринар смягчился и добавил, показывая на Дельфину и Маринетту:

— Ну что ж, на этот раз, пожалуй, простим вас — я смотрю, у вас две такие славные девочки. Сразу видно — умные и послушные. Правда, малышки?

Девочки покраснели и собрались вроде что-то сказать, но тут селезень, нисколько не смущаясь, ответил:

— О да, месье! Послушней не бывает.

ЛЕБЕДИ

Родители собрались в путь рано и, уезжая, сказали дочерям:

— Мы вернемся поздно вечером. Не шалите тут без нас, а главное — не уходите далеко от дома. Можете играть во дворе, на лугу и в саду, но ни в коем случае не переходите через дорогу. А не то — берегитесь! — И посмотрели на девочек ужасно строго.

— Не беспокойтесь, — ответили им Дельфина и Маринетта, — мы не будем переходить через дорогу.

— Ну посмотрим! — сказали родители. — Посмотрим!