Сказки Г.-Х. Андерсена

У канавы он встретил своих сородичей, таких же навозных жуков.

– А мы живём тут! – сказали они. – У нас преуютно! Милости просим в наше злачное местечко! Вы, наверное, утомились за дорогу?

– Да! – ответил жук. – Пока дождь лил, я всё лежал в холсте; а там до того чисто, что это хоть кого уморит, обо мне же и говорить нечего. Пришлось посидеть и под глиняным черепком на сквозняке. Последствия – схватил ревматизм в надкрыльях. Хорошо наконец попасть к своим!

– Вы, может быть, из парника? – спросил старший из навозных жуков.

– Подымай выше! – ответил жук. – Я из императорской конюшни; там я родился с золотыми подковами на ногах; да и путешествую я по секретному поручению. Но вы меня не расспрашивайте, я всё равно ничего не скажу.

И навозный жук уполз вместе с другими жуками в жирную грязь. Там сидели три молодые девицы той же породы и хихикали, не зная, что сказать.

– Они ещё не просватаны! – сказала их мать.

И дочки опять захихикали, на этот раз от смущения.

– Более хорошеньких барышень я не встречал даже в императорской конюшне! – воскликнул жук-путешественник.

– Ах, не испортьте мне моих девочек! – сказала мать. – И не заговаривайте с ними, если у вас нет серьёзных намерений. Впрочем, у вас, конечно, намерения серьёзные, и я даю вам своё благословение!

– Ура! – закричали все.

И жук стал женихом. За помолвкой последовала и свадьба – зачем откладывать!

Следующий день прошёл хорошо, второй – так себе, а на третий уже пришлось подумать о пропитании жены, а может быть, и деток.

«Вот как меня ловко окрутили! – подумал жук. – Ну погоди, я их проучу!»

Так и сделал – ушёл. День нет жука, ночь нет жука – осталась его жена соломенной вдовой. Другие навозные жуки объявили, что приняли в семью форменного бродягу. Подумать только! Теперь его супруга осталась у них на шее!

– Так пусть она опять считается барышней! – сказала её мамаша. – Пусть живёт у меня по-прежнему. Плюнем на этого негодяя, что её бросил.

А жук сел на капустный лист и переплыл канаву. Утром два человека увидели жука, подняли и стали рассматривать. Оба были великие учёные, особенно мальчик.

– «Аллах видит чёрного жука на чёрном камне чёрной скалы» – так ведь сказано в Коране? – спросил он и, назвав навозного жука по-латыни, сказал, к какому роду он принадлежит.

Взрослый учёный советовал мальчику не брать жука домой – не стоило того, так как у них уже имелись экземпляры не хуже этого. Жуку эти слова показались невежливыми – он взял да и вылетел из рук учёного. Теперь крылья у него высохли и он мог лететь довольно далеко. Вот долетел он до самой теплицы и легко проскользнул в неё – одно окно было открыто. Забравшись туда, жук поспешил зарыться в свежий навоз.

– Вот славно! – обрадовался он.

Скоро жук заснул и увидел во сне, что лошадь императора пала, а он, господин навозный жук, получил золотые подковы, все четыре, и, кроме того, ему обещали дать ещё две. Что за дивный сон! Проснувшись, жук выполз и огляделся. Какая роскошь! Огромные пальмы веерами раскинули в вышине свои листья, сквозь которые просвечивало солнце, а внизу всюду зеленела травка и пестрели цветы – огненно-красные, янтарно-жёлтые и белые, как только что выпавший снег.

– Что за бесподобная растительность! То-то будет вкусно, когда всё это сгниёт! – сказал навозный жук. – Отменная кладовая! Здесь, верно, живёт кто-нибудь из моих родственников. Надо бы мне завести с кем-нибудь знакомство, несмотря на то что я гордый и горжусь этим!

И жук пополз, думая о своём сне, о павшей лошади и о золотых подковах. Но вдруг его схватила чья-то рука, стиснула, потом принялась тормошить…

В теплицу вошёл сынишка садовника с товарищем; они увидели навозного жука и вздумали позабавиться. Жука завернули в виноградный лист и положили в карман штанишек, и как он там ни вертелся, выкарабкаться не смог. Мальчик притиснул его рукой и вместе с товарищем побежал в конец сада, к большому пруду. Там они посадили жука в старый стоптанный деревянный башмак, укрепили в середине его палочку вместо мачты, шерстинкой привязали к ней жука и спустили башмак на воду. Теперь жук попал в шкиперы; пришлось ему отправиться в плавание.

Пруд был большой-пребольшой; навозному жуку казалось, будто он плывёт по океану; и это до того его поразило, что он упал навзничь и задрыгал ножками.

Башмак относило от берега течением, и как только он отплывал чуть подальше, один из мальчуганов засучивал штанишки, шлёпал по воде и притягивал его обратно. Но вот башмак отплыл опять, и как раз в эту минуту мальчуганам так строго приказали вернуться домой, что они впопыхах забыли и думать о башмаке. А башмак уносило всё дальше и дальше. Какой ужас! Улететь жук не мог – он был привязан к мачте!

Но вот в гости к нему прилетела муха.

– Погода-то какая славная! – сказала она. – Можно отдохнуть, погреться на солнышке. Вам тут очень хорошо.

– Болтаете сами не знаете что! Не видите разве – я привязан!

– А я нет! – сказала муха и улетела.