Сказки голубых ветров

Приглядевшись, я увидел, что впереди всех стоит моя Арлика. И так мне стало жалко ее, так захотелось быть рядом с ней, что слезно просил я Бога позволить мне еще немного пожить на этой грешной земле. Внял моей просьбе Господь и произнес только одно слово: «Живи».

И вновь меня пронзила сильная боль. Я открыл глаза. Надо мной стоял добродушного вида старичок в белом халате.

— Очнулся! — радостно произнес он. — А мы, грешным делом, уже и не чаяли, что очнешься. По всем признакам, ты умирал.

— Меня отпустили пожить еще немного, — прошептал я.

— Кто отпустил? — недоумевая, спросил старый доктор.

— Самый главный — тот, кто решает наши судьбы, — прошептал я.

— А ты везучий, — сказал доктор. — Выжил после такого взрыва! Только ногу пришлось до колена ампутировать. Но это ерунда, на протезе танцевать будешь. Главное, что остался жив, везучий!

— Фамилия у меня такая, — прошептал я и закрыл глаза.

С тех пор мои дела пошли на поправку. Правда, мне еще немало пришлось поваляться по госпиталям, прежде чем увидела меня Арлика, идущего домой по пыльной сельской дороге. Вот такая история, — закончил я.

— А вы что-нибудь знаете о судьбе спасенной вами девочки? — спросил рыжий мальчишка.

— Совсем немного, — ответил я. — Говорят, что ее после войны удочерил лейтенант Иванов. Я пытался ее найти, но все безрезультатно.

— Ребята, есть еще вопросы? — спросила Мария Ивана.

В этот момент дверь класса открылась, и в класс вошли директор и красивая молодая девушка.

Ребята, как по команде, встали, приветствуя вошедших.

— Садитесь, ребята, — сказал директор. — Простите, Мария Ивановна, что прерываю ваше мероприятие, но уж дело больно неотложное. К нам в школу прибыла новая учительница математики, которая будет вам преподавать эту великую науку. Знакомьтесь, ее зовут Иванова Альен Владимировна.

— Альен? — переспросил я. — Уж больно редкое у вас имя.

— Так назвали меня родители, — ответили девушка. — А почему вы спрашиваете?

— Да так, — уклончиво ответил я.

Девушка внимательно посмотрела на меня и неожиданно спросила:

— Это правда, что вы потеряли ногу на войне, на минном поле, спасая маленькую девочку, собирающую цветы?

— Да, это правда, — ответил я. — А откуда вы это знаете? Вы слышали мой рассказ?

— Нет, — покачала головой девушка и в ее глазах появились слезы. — Не слышала. Я все это видела. Я та самая маленькая девочка, которую вы спасли на минном поле. Вы ведь капитан Везучий?

Теперь уже выступили слезы и на моих глазах.

— Я так долго вас искала, — сказала девушка, обнимая меня. — И так неожиданно нашла.

С тех пор мальчишки перестали больше дразнить меня. Наоборот, они стайкой приходили к моей лавке, садились полукругом возле нее и терпеливо ожидали окончания моей работы, чтобы услышать мои новые рассказы о войне и о героях, защитивших нашу великую страну.

Тертений на мгновение замолчал и улыбнулся.

— Вот и вся история о моем самом страшном дне на войне, вот и вся история о том, как любовь Арлики спасла меня от смерти и вернула к жизни.

— Теперь нам пора пройтись к монументу, — сказал дед Аксентий. — Люди, поди, уже собрались возле него и празднуют День Победы. Идемте!

Дед Аксентий и Тертений надели пиджаки со Звездами Героев Великой войны, и все вместе мы пошли к монументу солдату-победителю.

Целый день мы провели возле монумента, сооруженного когда-то скульптором Тертением в честь Героя войны Аксентия Орлова. А вечером небо над монументом раскрасили яркие огни праздничного салюта.

— Совсем, как тогда, в том далеком победном мае, — дрогнувшим голосом сказал дед Аксентий. — Только теперь нет рядом со мною моей любимой Ларники. Эх, годы, годы, — вздохнул старик.

На следующий день я уезжал из Замятино.

— Приезжай летом, — пригласил старик. — Летом отпуск большой, времени много. Представляешь, сколько сказок я успею рассказать?

— Разве я только за сказками приезжаю? — спросил я. — Я приезжаю за добротой. В городе мы все спешим, у нас даже нет времени, чтобы сказать доброе слово друг другу. Да и, чего таить, временами нет и желания сказать об этом. И только здесь, в деревне, я почувствовал, какими добрыми, человечными могут быть люди и как много мы теряем в погоне за призрачным успехом и всякими благами. Мы теряем часть своей души.

— Так ты приедешь? — с надеждой спросил дед Аксентий.

— Конечно, приеду, — пообещал я. — Даже не сомневайся. До встречи!

Мы крепко обнялись на прощание, и я зашагал по дороге к монументу воина, туда, где останавливался автобус, направляющийся в большой город.