Сказки и были Безлюдных пространств

Вязников не удивился. Трогая мизинцем потертый синяк, ответил рассеянно:

– Учился когда-то… Но играть – это одно, а делать флейты – другое. Делать не умею…

Почему он так сказал? Насчет «делать»? Леся даже суеверный холодок щекотнул. А Вязников повернулся и пошел к терпеливо ожидавшей его бабушке.

Тогда и Лесь пошел – в свою сторону. И Гайка с ним. Через несколько шагов Гайка неуверенно высказалась:

– По-моему, он не такой уж отвратительный. Если смотреть со стороны…

Лесь промолчал. Остановился опять. Поставил на ракушечный поребрик ногу, стал наматывать нитку на палец, у которого нет названия.

Искра на черном круге

Наблюдать затмение Лесь позвал Гайку и Ашотика. Потому что это были друзья. Познакомились друг с другом полторы недели назад, а казалось – давным-давно. И не было между ними никаких тайн…

Намечалось затмение на три часа пополудни, и Лесь, прибежав из школы, начал готовиться заранее. Установил на крыше пристройки телескоп с коричневым светофильтром и дополнительным прибором впереди трубы. Прибор назывался «СКОО». То есть «Система коррекции оптической оси». По-научному, да? Это и понятно. Лесь прочитал от корки и до корки «Занимательную астрономию» и книгу «Тайны космических стекол». Да и от врачей кое-чего наслушался, когда лечил глаза.

День стоял теплый и – главное – совершенно безоблачный.

Ничто не мешало наблюдениям. И никтоне мешал. Чтобы Це-це не квохтала на дворе: «Ах, осторожнее, ах, не упади с крыши, ах, тебе вредно смотреть на солнце», Лесь проявил хитрость. На кухне, глотая жареную картошку с кабачками, он заговорил:

– Зеленого горошка у нас нет? Вот жаль… А в магазине на Батарейной продают консервированный, большущие банки. И почти без очереди. Я слышал, на улице две бабки друг дружке рассказывали…

Мама, которая пришла со своей почты на обед, посмотрела на сына:

– Ох, Лесь…

Но Це-це уже схватила сумку. Она считала своим долгом добывание продуктов для всей семьи, и был у нее в этом деле особый азарт. А Батарейная слобода, между прочим, на другом берегу Большой бухты.

В половине третьего пришли Ашотик и Гайка. Ашотик сразу прилип к Пирату и дяде Шкипу, которые рядышком грелись на солнцепеке. Он любил животных. И теперь он устроился между котом и собакой. Облапил Пирата за шею, а Шкипу гладил брюхо. Те довольно жмурились.

Лесь и Гайка забрались на крышу.

– Скоро? – прошептала Гайка. Она волновалась. Ей самой, по правде говоря, затмение было ни к чему, но очень-очень хотелось, чтобы все получилось у Леся.

– Все будет в нужную минуту, как в календаре, – суховато сказал Лесь. Он тоже волновался, но скрывал это.

В том, что они увидят затмение, Лесь был уверен. А вот пройдет ли луч сквозь Луну? Лесь понимал, как мало шансов, что два сквозных кратера окажутся на одной оптической оси… Тут недостаточно просто верить в удачу, надо этой удаче помогать. И Лесь, ради доброго колдовства, нынешним утром надергал из флага ниток и намотал их уже не на один палец левой ноги, а на все пять…

Теперь оставалось ждать. Так же как ждали ученые, приехавшие в Южную Африку и на всякие тропические острова…

Вот уже и пора бы начаться. Но ничего не было заметно. Лесь не отрывался от окуляра. Воздух был жаркий, а от замирания все равно озноб по спине… Увеличенное телескопом солнце сквозь темный фильтр казалось вишневым шаром. Совершенно круглым, без всякого следа наезжающей на него Луны. Неужели «СКОО» вероломно отказала в решительный момент?

Нет, не отказала!

Сверху и сбоку на тускло светящийся шар наползал еле заметный ноготок черноты. Вот он стал уже хорошо виден. Вот чернота отъела круглой челюстью от вишневого арбуза солидный кусок…

– Гайка, смотри… Осторожнее, не сбей трубу…

Гайка ткнулась глазом в телескоп:

– Ой-й… Лесь, ты великий изобретатель…

– Красиво, да?

– Да…

Было и в самом деле красиво. Но в то же время и страшновато. Вернее, не страшновато, а… как-то слишком просторно, что ли…

Это было похоже на то, что первый раз ощутила Гайка на Безлюдных пространствах.

Вроде бы ничего особенного она там не увидела. То же, что Заповеднике. Те же развалины, та же полынь, сурепка да чертополох. Но когда Лесь вывел ее туда по тесному скальному проходу с берега бухты, Гайка сразу замерла. И первые минуты говорила только шепотом. Такая здесь была ширь и солнечная тишина. И полное понимание, что нет здесь никого, кроме их двоих – Гайки Малютиной и Леся Носова.

То есть живые существа были. Пробивали тишину сухими трелями кузнечики. Шастали по камням ящерицы. Совершенно по-домашнему прыгали воробьи, а над обрывами реяли чайки. Но люди здесь не появлялись давным-давно, это чувствовалось сразу. Лишь древние следы их виднелись всюду. Заросшие остатки домов, колонны и арки на месте храмов, серые развалины крепостных стен, похожие на гребни гигантских ящеров. И все это – до горизонта…

Но в развалинах не было ничего пугающего и не было печали. Только спокойствие и тихая ласковость. И Гайка быстро доверилась Безлюдным пространствам. И скоро привыкла к ним. Наверно, потому, что рядом был Лесь.