Сказки и истории

Чешские карусели-аттракционы каждый год немножко менялись, поэтому идти в Луна-парк в самый первый раз было особенно интересно: что новенького? Все знали, что в первые выходные после открытия в Луна-парк ходить не надо, потому что будут толпы, но все равно не выдерживали, садились в трамвай и приезжали, да еще два раза кряду: в субботу и в воскресенье.

Основной набор платных радостей был такой: цепочные карусели, еще несколько приспособлений для вращения по кругу разной степени экстремальности (где-то нас крутили быстрее, где-то медленнее, где-то кабинку наклоняли вбок, или дополнительно вращали вокруг своей оси), какая-нибудь разновидность «Американских горок», лилипутские автомобили для любителей самостоятельно устраивать дорожные происшествия, Комната Страха, Комната Смеха, тир, кегельбан, еще несколько павильонов для добычи призов, вожделенных, когда смотришь на них издалека, и совершенно бесполезных, когда они оказываются в руках у счастливого победителя.

Комната Страха заслуживает отдельного рассказа. Несколько лет кряду там ничего страшного не происходило: ну, везут тебя куда-то, двери железные с грохотом распахиваются, скелеты какие-то дурацкие, крики-вопли, – все это было скорее смешно, чем страшно. В каждой школе пятиклассники рассказывали третьеклассникам, что в Комнате Страха работают обыкновенные взрослые люди, переодетые скелетами, и травили какие-то немыслимые байки о том, как хулиганы из какой-то там школы сами переоделись скелетами и напугали работников Комнаты Страха до потери сознания. Врали, конечно, но слушать это вранье было приятно: миф о победе любителей над профессионалами – одно из сладчайших воплощений богоборческой идеи, известное дело.

Но однажды чехи придумали простой и гениальный ход. Посреди поездки по «пещере ужасов» кабинка с пассажиром внезапно останавливалась в полной темноте. Довольно долго стояла: полминуты или даже целую минуту. И вот от этого становилось по-настоящему страшно. Тут не то что скелет, тут просто громкий визг напугать мог до полусмерти. Страшно было не только в первый раз, но и во второй, и в третий, и в пятый. С тех пор я совершенно бесплатно знаю секрет, которому всяких «мастеров ужаса» на специальных курсах небось учат: чтобы человек по-настоящему испугался, он должен ощутить себя абсолютно беспомощным. Точно знать, что ситуация вышла из-под контроля, и от него ничего не зависит. Тогда в качестве пугала любая погремушка сойдет.

К лету ажиотаж вокруг Луна-парка обычно утихал, очереди по выходным существенно уменьшались, а в будние дни аттракционы и вовсе пустовали. Во второй половине августа все вдруг вспоминали, что чехи скоро уедут, ну и вообще лето заканчивается, и Луна-парк снова становился самым популярным городским развлечением. Потом наступало какое-нибудь солнечное сентябрьское воскресенье, когда мы садились в трамвай, ехали к парку Шевченко и еще издалека видели лысые проплешины опустевших аллей, жалкие тряпочки-деревяшки, да унылое Колесо Обозрения на горизонте, на другом конце парка. Все, чехи уехали. Скоро зима.

В детстве мне было совершенно очевидно, что Луна-парк уезжает вовсе не домой в Чехословакию, а на юг, в Африку куда-нибудь, как перелетная птица. Очень хотелось однажды застукать работников этой фабрики грез во время сборов, спрятаться среди карусельного оборудования, завернуться в брезентовый чехол, чтобы увезли наконец в волшебную страну какую-нибудь.

Но они всегда уезжали без предупреждения, не вывешивали объявлений: «Завтра – последний день», – ничего в таком роде.

А ребенок существо подневольное, ему каждый день в парк имени Шевченко на трамвае ездить никак не возможно: такая экспедиция готовится долго и тщательно, обман умножается на хитрость, интриги плетутся мастерски – не зря все-таки Штирлиц мой кумир! И вот, когда родители благополучно поверили в вымышленную репетицию вымышленного школьного драмкружка с последующим посещением планетария, несешься после уроков к трамвайной остановке, сердце из груди рвется от ужаса и ликования, едешь потом, притиснувшись пылающей щекой к ледяному металлу компостера, приезжаешь – ан все, нет чехов, ускользнули.

Так было со мной три года кряду, а потом детство как-то быстро и нелепо закончилось, и побег мой с Луна-парком так и не состоялся.

Про выбор

В ситуации,

когда у живого человека (про мертвых не скажу – не знаю) есть выбор:

все на фиг поменять,

или оставить, как есть

как ни странно,

безопаснее

(да-да, именно безопаснее)

выбирать перемены.

Потому что, если уж дошло дело до выбора,

перемены все равно будут,

только за волосы поволокут,

лицом по камням,

с пулеметом у виска.

А мог бы сам ножками идти,

хоть и лень, конечно

(никто не говорит: «лень», называют другие причины, но мы-то знаем).

Короче говоря, есть такое правило.

Не сказать, чтобы оно мне шибко нравилось,

но оно работает.

Про трубачей