Сказки и легенды

- Я отменяю ранее сделанное мною распоряжение! Я отменяю все сделанные мною раньше распоряжения!

И, схватившись за голову, Эбн-Эль-Даид, шатаясь, ушел во внутренние покои, повторяя:

- О, самое мудрое ученье! Каких глупостей наделаешь ты, едва выйдя на улицу!

И снова сады дворца, - даже днем, - наполнились красивыми женщинами.

Только султан Эбн-Эль-Даид не принимал участия в общем веселье.

Он заперся в своих покоях, погруженный в размышления.

Он писал мудрые учения.

Потому что был мудр.

И сжигал их.

Потому что был очень мудр.

Он боялся, чтоб мудрость, выйдя на улицу, не наделала самых глупых дел. КОНЕЦ МИРА

(Индийская легенда)

Еще на западе пурпуром и золотом горел край одежды уходящего Магадэвы, - а с востока мрачный Африд простирал над миром черное покрывало, чтоб укрыть им разврат и преступления земли.

- Я проклинаю тебя! - воскликнул Магадэва и, словно мечом, сверкнул по небу последним кровавым лучом.

- Я ненавижу тебя! - крикнул Африд, кидаясь вслед за уходящим, и закрыл все небо своим черным покровом.

От их голосов в испуге похолодел воздух, птицы забились в листву, зелень потеряла свои краски, цветы вздрогнули и испуганно закрыли свои чашечки. Наступила ночь.

Африд впился в землю тысячами тысяч сверкающих глаз. Глаза тигра, глядящего на добычу.

Всю ночь не мог заснуть индус Авга.

Он думал:

"Умереть завтра самому голодной смертью или убить сегодня богатого соседа?"

Он то брался за копье, то снова клал его на скамейку.

И казалось Авге, что он не один ночью в хижине.

Что тут есть еще двое.

И говорят с ним.

Один голос говорил:

- Не убивай!

Другой повторял:

- Убей... убей... убей...

- Боги создали так, что он богат, а ты нищий! - говорил один голос. - Не спорь с волей богов!

- Ты будешь сам могуществен, как боги: убей! - говорил другой голос. - Боги создали так, а ты переменишь волю богов. Ты совершишь чудо, достойное богов! Боги создали, чтоб он был богат, а ты умер. Он умрет, а ты будешь богачом. Ты будешь могуществен, как боги.

И слушая голоса, перекликавшиеся в темноте в его хижине, Авга то нащупывал копье и сжимал его рукоятку, - то снова выпускал его из рук.

- Все мудро, что существует. Все, что существует, предопределено. Не нарушай мудрости предопределенного! - говорил один голос.

И другой прерывал его:

- Все, что предопределено, то и совершится. Ничто не изменится в мире. Предопределено, чтоб был труп, - и будет труп. Предопределено, чтоб был счастливый и богач, - будет счастливый и богач. Но зачем же трупом должен быть ты?

- Убийство. Смерть.

- Переселение души, - и только. Он будет тобою, трупом, - ты станешь им: счастливцем и богатым.

- Не убивай!

- Убей... убей... убей...

А между тем уж близился рассвет.

Задрожали и побледнели звезды. Где-то в кустах чирикнула птица.

- Проходит ночь, - в ужасе воскликнул Авга, - что ж мне делать? На что решиться? Теперь дорого каждое мгновенье!

И хижина его наполнилась вдруг светом, и перед ним появились два человека.

Один был одет в золотистые легкие одежды, другой кутался в черную мантию. И оба жадно смотрели на Авгу.

- Кто вы? - с испугом спросил Авга.

- Мы боги! - отвечали они.

- Я Магадэва, бог света. Лучезарного света.

- Я Африд, бог тьмы. Бездонной тьмы.

Авга упал на колени:

- Что привело вас ко мне?

И Магадэва ответил ему:

- Наша борьба!

И Африд мрачно подтвердил:

- Наша борьба.

- Века мы боремся из-за тебя, из-за человека, - и это наполняет наше существованье. - Мы живем этой борьбой.

- Кому ты будешь принадлежать, - мы спорим. Я Магадэва, добрый бог.

- Я Африд, бог зла.

- Ты должен быть моим.

- Ты будешь моим.

- Проклятье тебе, исчадье тьмы! Он будет моим!

- Ненависть моя тебе, мираж далекого неба! Золотистый туман! Луч солнца, который поглотит тьма! Он будет моим.

Авга стоял на коленях и слушал спор богов о нем. Он поклонился им до земли и сказал:

- Великие и могущественные боги! Мне очень лестно слышать, что вы так спорите и боретесь из-за меня. Могуча ваша борьба. Но я-то! Я-то! Я похож на зерно, которое попало между двух жерновов. Один жернов белый, другой черный. Но бедному зерну-то плохо. Жернова борются и трутся друг о друга, - а бедное зерно, попавшее между ними, превращается в порошок. Великие, могущественные боги, вы боретесь из-за меня, - мне очень лестно. Но меня-то, ведь, вы стираете в порошок. Если бы вы могли оставить меня в покое?!

И Магадэва, и Африд, поникнув головами, вышли из хижины.

Рассветало.

По лесу пошел шелест распускающихся цветов, развертывающейся травы. Рос и рос звон птиц.

Магадэва и Африд, утомленные борьбой, сели отдохнуть по разным сторонам дороги. С ненавистью глядя друг на друга. Добро и зло, прикованные друг к другу борьбой. На дороге лежал навоз. И на навоз прилетели два воробья, и стали из-за него драться.

Перья летели от них.

От боли они жалобно чирикали.

А все-таки клевали друг друга в голову.

И текли у них капли крови.

Глядя на них, улыбнулся мрачный Африд.

Глядя на драку, улыбнулся улыбкой сожаленья Магадэва.

И боги с улыбкой встретились глазами.

Африд указал Магадэве на воробьев:

- Не похожи ли мы на них?

И Магадэва рассмеялся.

- Из-за чего мы боремся? Мы видели сейчас человека!