Сказки и легенды

Величиной со слона. Вы никогда не видели слона? Ну, с египетскую пирамиду. Вы и египетской пирамиды не видали? Ну, с дом. Дом-то видали?

Увидав его, мальчик испугался и заплакал. А Дух улыбнулся и сказал:

– Это мне надо бояться тебя, милый мальчик. В руках у тебя не простая палочка. Это палочка-выручалочка. Пока она у тебя в руках, что ты захочешь, то так и будет. Прикажи мне сделаться маленьким, и я сделаюсь.

– Сделайся!

И великий Дух вдруг сделался таким маленьким, таким маленьким. Что мальчик расхохотался.

С горошину! Правда, удивительно?

– Чего же ты хочешь? – спросил Дух.

Мальчик задумался. А думать некогда.

Его спрашивают:

– Чего ты хочешь?

А он даже не знает, что сказать. Нельзя же показаться таким глупым. Мальчику вспомнилось.

Когда мамы требовали у папы новых платьев, папа отвечал им:

– Что я вам? Визирь?

Когда папа кричал на мам, мамы на него кричали:

– Ты не кричи! Что ты нам? Визирь?

«Визирь, должно быть, что-нибудь очень большое и важное», – думал мальчик. И теперь, когда его спросили: – Чего ты хочешь? Он отвечал.

Нет ничего удивительного. Нельзя же показать себя глупым!

– Хочу быть визирем!

Дух удивился:

– Визирем?

Но махнул рукой.

И в ту же минуту мальчик очутился во дворце. Где все дерево резное, пол из цветного мрамора, потолок из перламутра. А в арках висят зеленые и белые попугаи и говорят то же, что все приближенные:

– Здравия желаем, ваша светлость!

– Как будет угодно вашей светлости!

Правда, удивительно? Нет ничего удивительного. При них говорят, и они повторяют. На голове у мальчика была высокая чалма, на плечах семь халатов, все шитые золотом, у пояса такая большая сабля, что он был привязан к сабле, а не сабля к нему, на руке четки из изумрудов, а в руке палочка-выручалочка. Мальчик посмотрел:

– Тут ли? Тут.

Он видел только спины приближенных. Потому что они все стояли на коленях и уткнувшись лицом в землю. Пресмешно!

Когда мальчику надоело смотреть на их спины, затканные золотом, он сказал им:

– Встаньте!

Они встали, и мальчик увидел бородатые, старые лица.

К нему подошло несколько самых почтенных, поклонились ему двенадцать раз и спросили:

Что он, новый визирь, намерен делать нового в своем ведомстве?

Мальчик растерялся и сказал:

– Я ничего не знаю!

Почтенные люди отошли, успокоенные и довольные, поглаживая бороды:

– Все новые визири начинают с того, что объявляют: «Я ничего в своем ведомстве не знаю». Визирь как визирь!

К мальчику приблизился его главный помощник, поклонился двенадцать раз, положил перед ним большую кипу бумаги и сказал:

– Твоя светлость! Вот дела, требующие разрешения.

Мальчик заплакал:

– Я еще не умею читать!

Главный помощник поклонился еще двенадцать раз и сказал:

– Аллах создал день в двенадцать часов. И этим показал, что визири не должны читать бумаг. Если бы визири должны были читать бумаги, – аллах создал бы день в тридцать шесть часов. Просто подпиши. Мальчик заплакал еще горьче:

– Да я и писать не умею!

Главный помощник поклонился ему по этому случаю еще двенадцать раз и сказал:

– Визири, которые и умеют писать, от важности не пишут, а ставят просто какую-то корючку. Поставь и ты какую-нибудь корючку.

И все, глядя, как мальчик ставит под бумагами корючку, не читая, утешились и успокоились:

– Визирь как визирь. Нет ничего удивительного.

Когда он поставил корючки подо всеми бумагами, мальчика спросили:

– Не желает ли твоя светлость отдать каких-нибудь приказаний?

Мальчик, – он был хороший мальчик, – вспомнил о своем папе.

– В этой стране, – сказал он, – живет Хаби-Булла. Он мне отец. Дайте ему по этому случаю столько цехинов, сколько он захочет. У него есть шесть жен. Все мне мамы. Дайте им столько платьев, сколько они потребуют.

И услышав это, все окончательно вздохнули с облегчением:

– Совсем визирь как визирь!

И решили:

– Лучшего выбора нельзя было сделать. Какое доброе сердце!

Если он так заботится о родных, – как же он позаботится о родине?

И все пошло, как по фисташковому маслу, – как говорят там, на Востоке.

Кто нужно, – составляли бумаги, визирь ставил под ними свою закорючку, и дела шли своим порядком.

Все было, как при прошлом, при позапрошлом, как при всяком визире.

И никто во всей стране не замечал даже, что визирь – маленький мальчик.

– Ну, как же, – говорите вы, – не заметить? У всех, кто его видел, ведь, были глаза? Как же не заметить, что перед вами мальчик? Это удивительно. Ничего нет удивительного. Просто вы не знаете придворных обычаев. Все, конечно, видели, что это – мальчик, но никому в голову не могла прийти такая дерзкая мысль:

– Визирем – мальчик! Нет усов и бороды.

Все говорили на ухо друг другу:

– Должно быть, он евнух.

(Я думаю, что это место не годится для детей. Дети будут спрашивать: «Что такое евнух?» Объяснить не только маме, но и папе будет довольно трудно. – Примечание В.М. Дорошевича.)

Те, у кого были дочери-невесты, вздыхали:

– Как жаль!

Прочие с желчью говорили:

– Хорошо евнухам. Они не думают о женах, – думают только о себе. Оттого и создают себе положение! А тут создавай положение для жен!

Он был мал ростом.