Сказки и песни цыган России

— Ты только детей не пугай. Мертвый я! Братья твои меня убили на этом месте из–за лошадей. Позарились они на то, что я лучших коней взял, из–за жадности и убили. Убили и бросили неотпетого да непохороненного. Сделай то, что я тебе велю: неделю я ходить к тебе по ночам буду, ты жди меня, а потом отпой меня, как полагается, чтоб душа моя не томилась. А тело мое земле предай...

Не успел он договорить последних слов, как петухи пропели, и цыган сгинул.

Погоревала цыганка, да делать нечего. Все исполнила, как муж ей велел, а потом вернулась в свой родной табор. Только вернулась, а навстречу братья ее:

— Ну что, сестрица, нашла мужа своего?

— Где его отыщешь? — ответила цыганка.

— Конечно, знать, захватил он самых богатых лошадей да убежал от нас, в беде оставил мужикам на расправу.

— Будьте вы прокляты, братья мои, за слова ваши и за то, что вы сделали! — крикнула цыганка. — Ведь это вы убили мужа моего из–за жадности и зависти. Это вы лишили куска хлеба детей моих. Будьте вы прокляты!..

78. Ожившие солдаты

[78]

Ехал цыганский табор. Ехал себе да ехал. И вот время подошло на ночевку становиться. Отыскали место, чтоб повыше да посуше да чтобы речка рядом была. Встали. Шатры раскинули. Костры разожгли. А цыганята вокруг разбежались. Смотрят взрослые: несут цыганята кто патрон стреляный, кто сапог, а кто и шинель окровавленную. Тащат цыганята все это и на костер бросают. А тут и ночь наступает. Только полночь минула, слышат цыгане: пальба началась. Со всех сторон стоны, крики «Ура!» — кричит кто–то. Бегут солдаты, неизвестно откуда взявшиеся, на шатры бегут, падают, ползут, стреляют. Собаки цыганские приумолкли, хвосты поджали, а лошади в кучу сбились, храпят испуганно. А потом один жеребец взбрыкнул и по полю помчался, а за ним и весь табун следом.

Подумали цыгане, не иначе война началась. Всполошились. Старший кричит:

— Собирайтесь у шатров.

Собрались цыгане: кто топор схватил, кто — ружье и давай в солдат палить. А кто куда стреляет — и сам не знает. Вроде бы попал, а вроде бы и нет. Один чуть своего брата родного не убил в темноте, он ему солдатом показался. И пока третьи петухи не пропели, раздавалась пальба, стоны и крики.

С рассветом упали цыгане в изнеможении.

— Что же это было? — спросил старший. — Ведь не сон же это, не спали мы. Никто даже глаз не сомкнул.

Подошла к старшему столетняя старуха–гадалка и говорит:

— Глупые вы, цыгане, чуть сами себя не поубивали, чуть сами себя топорами не порубили. Поглядите, что вокруг творится!

Осмотрелись цыгане и видят, что все их шатры костями забросаны, а вокруг скелеты лежат. Собрали цыгане все кости и сожгли на костре.

На следующую ночь все повторилось заново: стрельба, крики, стоны, только на этот раз покойники уже до шатров добрались, полога сорвали, подушки разбросали, перины — все повывернули, покрушили да поломали. А как третьи петухи пропели, снова стихло все.

— Бежать надо отсюда, — сказала наутро старуха–гадалка. — Но и мертвых тоже нельзя оставлять в таком виде. Надо похоронить их, как положено.

Собрали цыгане кости да скелеты, засыпали их землей, а старуха покропила холм чистой водой через решето и заклинание прочитала. Хотели было цыгане сразу же уехать, да старший отговорил:

— Пусть уж лучше они поубивают всех нас — останемся! Уж больно хочется увидеть, что на третью ночь будет!

Настала третья ночь. Разожгли цыгане костер, сели возле него, а вокруг костра черным углем круг очертили и закрестили его. Сидят, ждут. Едва наступила полночь, как раздался из–под земли стон да плач, но никто больше не стрелял и не появлялся. До рассвета стонала земля вокруг, а едва выглянуло солнце, все смолкло.

79. Как цыганке солдаты чудились

[79]

Пошла цыганка в деревню гадать. В одной деревне ничего не набрала. Пришлось идти дальше, а в следующей деревне — та же история. Что делать цыганке? Приходится идти еще дальше. Далеко ушла, бедная, от своего табора. Насобирала, напросила цыганка и обратно возвращается. Идет она лесом, и здесь ее ночь настигает. Куда деваться? Где ночевать? Вдруг видит цыганка: стоит посередине леса избушка вроде охотничьей сторожки. Зашла цыганка в избушку и от усталости повалилась на лавку. Глаза у нее слипаются. Сил нет. Вдруг сквозь сон слышит она: по крыше кто–то стучит.

— Господи, да кто же это? — испугалась цыганка. Перекрестилась она, прислушалась, вроде бы прекратилось. Опять заснула цыганка и снова слышит стук по крыше.

— Спаси меня, господь, от нечистой силы! — взмолилась цыганка.

Прислушалась — стук прекратился. Только глаза закрыла — чувствует, что толкает ее кто–то в бок. А у нее сил даже встать нету. Приоткрыла глаза цыганка и чуть со страху с лавки не свалилась. Стоит перед ней старый солдат, толкает ее и тихо так просит:

— Милая, похорони ты мои кости. Сказал старик и пропал.

И так несколько раз повторялось: заснет цыганка, и тут же се этот старый солдат будит и все причитает тихо:

— Похорони меня, милая, похорони, дай ты душе моей покой.