Сказки и рассказы

В некотором царстве и в некоторый век
Жил богатый купец, именитый человек.
Было много у него всякого добра,
Заморских товаров, золота и серебра.
Были ещё три дочери – красавицы у него,
Он любил их более богатства своего.
Он был вдовец,
Дочерям и мать и отец.
В жизни утешение в них находил,
Младшую дочь больше всех любил,
Очевидно, по тому
Что ласковее всех была она к нему.
Вот купец по торговым делам собирается
И с дочерями пригожими прощается:
«Дочери милые, еду по торговым делам
Разумные будете, привезу вам,
Гостинцев, каких захотите,
Только закажите».
Вот трое суток проходит,
Старшая дочь к отцу подходит
И говорит: «Батюшка родимый, мой
Не вези мне с собой
Ни серёжек золотых, ни колец.
Привези мне золотой венец.
Своим камнем он светится без огня,
С ним и ночью светло как средь белого дня.»
Купец честной долго размышлял
И потом дочери сказал:
«Хорошо дочь моя милая,
Пригожая да красивая,
Привезу тебе венец золотой.
Знаю, есть человек за морем такой,
Который достанет его у заморской королевны.
Хранится он в каменной кладовой таверны.
Она вырублена под каменной горой
На три сажени глубиной,
Закрывается трёмя железными дверями,
Запирается трёмя немецкими замками.
Работы твои немалые, но важны,
Они неощутимы для моей казны».
Просит отца средняя дочь:
«Не вези мне мехов, чёрных как ночь,
Ни соболя сибирского,
Ни ожерелья бурмицкого,
А вези хрустальный туалет,
Чтоб виден был в нём чудный свет.
Глядя в него я бы не старилась,
А делалась краше и милому нравилась».
Купец честной поразмышлял
И следующее дочери сказал:
«Хорошо, дочь моя милая,
Пригожая да красивая,
Тебе достану хрустальный туалет,
Который отражает чудный свет.
Прибор имеется такой
У принцессы персидской молодой,
Красоты несказанной,
Ладной, да ненаглядной.
Хранит она его в тереме далёком,
Резном и высоком.
За семью железными дверями,
За семью немецкими замками.
Тот терем прочный как гранит
На горе каменной стоит.
Та гора славится крутой
В триста сажень высотой,
Путь, ведущий к терему крут
Триста тысяч ступеней к нему ведут.
На ступени каждой
Персидский воин отважный
С булатной саблей наголо стоит,
День и ночь охрана его сторожит.
Ключи от тех дверей ночью и днём
Носит принцесса на пояске своём.
За морем знаю человека с юных лет,
Он достанет такой туалет.
Твоя работа сестринской тяжелей
Но и она посильна казне моей».
Меньшая дочь, которую любил больше всего,
Поклонилась и говорит слово таково:
«Государь ты мой батюшка, родной!
Не вези мне парчи серебряной и золотой,
Ни чёрных соболей сибирских,
Ни ожерелья и бус бурмицких,
Ни венца желанного,
Ни туалета хрустального.
Привези мне гостинец маленький,
Цветочек аленький.
Весь свет обойдёшь,
Краше цветка не найдёшь».
Призадумался честной купец
Крепче прежнего и наконец,
Надумавшись, дочь целует,
Ласкает и милует
И такие слова говорит:
«Тяжелее сестриных поработать предстоит.
Если знаешь, что искать, то найдёшь,
Если не знаешь, куда искать пойдёшь.
Цветочек аленький не хитро найти,
Но он ли краше всех – угадай – ка ты.
Стараться буду, моя кровинушка, знай
За откровение на меня не серчай».
В терема девичьи дочерей отпустил,
Вспомнил мать их и немного погрустил.

Собираться стал в заморские края.

Долго ли собирался, того не знаю я.
Сказка скоро сказывается и умело,
Да не скоро делается дело.
Выгодная торговля – его жизни суть,
Поехал купец в дороженьку в путь,
По чужим заморским сторонам,
По ведомым и неведомым торговым путям.
Своё дело купец туго знает,
Втридорога продаёт, втридёшова покупает,
Золотой казной корабли нагружает
И домой отправляет.
Для старшей дочери отыскал купец
С камнями самоцветными венец,
Который сам по себе без огня
Ночью светится как средь белого дня.
Достал и для средней дочери хрустальный туалет,
Который отражает чудный свет.
Глядя в него девица не старится,
Краше становится и милому нравится.
Только не может найти гостинец ладненький
Для меньшой дочери – цветочек аленький.
Весь свет обойдёшь,
Краше его не найдёшь.
Он много находил в садах боярских,
Королевских, султанских, царских
Цветков аленьких, красы несравненной,
И в час вдохновенный.
В сказке о том не сказать,
И пером не описать.
Да никто в том не заверяет,
Что красотой он все цветы затмевает.
Да и сам молчком
Не подумаешь о таком.
Едет он со слугами по пескам сыпучим,
Да по лесам дремучим.
Откуда не возьмись на них полудикие
Налетели разбойники турецкие да индийские.
Свои караваны, где богатства ценой не мерянной,
Бросает купец с прислугою верной
И бежит в тёмные леса,
Туда, куда глядят глаза.
Думает: «Пусть звери растерзают. Такая напасть
Лучше, чем в руки разбойников попасть
Свой век в плену доживать
И воли не видать.
Он по лесу непролазному бродит.
Вдруг дорогу находит
И по ней идёт.
Она его будто сама ведёт.
Чем дальше, тем дорога торнее
Делается светлее и ровнее.
Деревья перед ним расступаются,
Частые кусты раздвигаются.
Смотрит назад – там бурелом,
Направо – пни-колоды кругом;
Налево-тернистее путь,
Зайцу не проскочить, змее не проскользнуть.
Дивится этому честной купец
И успокаивается наконец.
Видно чудо чудное случается,
Торопливей вперёд направляется.
Так с утра и до вечера он идет,
Туда, куда дорога его ведёт.
Но не слышит он рева звериного,
Крика совиного, шипения змеиного,
Будто всё повымирало.
Вот и тёмная ночь настала.
Кругом, хоть глаза выколи, темнёнько,
А под ногами как днём светленько.
Вот идёт он, почитай, до полуночи.
Вдруг зарево ослепило его очи.
Оглянулся и сам себе говорит:
«Видно лес впереди горит,
Так зачем туда иду, где чую,
Что верную смерть не миную».
Повернул назад, но не пройти – бурелом,
Повернул направо – пни-колоды кругом;
Налево – ещё тернистее путь,
Зайцу не проскочить, змее не проскользнуть.
Пошёл вперёд – одна благодать.
Но надо думает переждать.
Идти на зарево ему зачем,
Может стороной пройдёт иль затухнет совсем.
Вот и встал и дожидается,
А зарево к нему приближается.
Подумал: «Может, повезёт,
Лучше пойду – ка вперёд.
Двух смертей не бывать,
Одной не миновать».
Купец перекрестился,
Идти без боязни приноровился.
Шагает вперёд смелее,
А зарево делается светлее.
Стало светло как днём,
Только нет дыма и треска с огнём.
И вот выходит честной купец
На поляну широкую под конец.
Посреди её стоит не дом, не чертог, а дворец
Королевский иль царский, как громадный ларец
Отделан самоцветами, золотом да серебром.
Словно солнышко горит он огнём,
Только пламени не видно.
Как люди живут хорошо, даже завидно.
Окна раскрыты и музыка играет.
Купца это очень удивляет.
В распахнутые ворота словно завороженный,
Входит он во двор большой и просторный.
Дорога из белого мрамора дальше повела.
Везде фонтаны бьют, которым нет числа.
По ступенькам крыльца широким и длинным,
Покрытых сукном карамзинным
С позолоченными перилами, купец
Входит в чудный дворец.
Вот в гостиницу он заходит,
Даже единой души там не находит.
В помещении другом., как обидно
То же никого не видно.
В третьем, пятом, десятом, нет ни души
Убранства по-царски в них так хороши.
Дивится он как купец и как гость.
Повсюду мамонтовая и слоновая кость,
Несметное, сказочное добро,
Хрустали восточные, золото да серебро.
Дивится честной купец такому
Богатству сказочному, крутому,
Челядь не снуёт, хозяин не встречает,
Беспрерывно музыка играет.
Подумал, прекрасно, когда всё есть,
Да, только нечего поесть.
И по его мановению
Вырос стол в одно мгновение
С убранной – разубранной посудой дорогой,
Хрустальной, серебряной да золотой.
Яства стоят сахарные,
Вина марочные,
Сало солёное,
Да питьё медовое.
Наелся, напился, так сказать
Кушанья такого, что пером не описать.
Того и гляди, язык проглотишь,
В лесу перед тем если побродишь
По сыпучим пескам. Будет не в моготу
Если крошки хлеба не было во рту.
Встал из-за стола, не знает, что предпринять,
Кому поклониться и спасибо сказать.
Музыка весёлая вдруг заиграла.
Был стол – и в миг его не стало.
Честный купец диву дивному дивуется,
Красотой палат любуется.
Только подумал – не пора ли поспать,
Тут же появилась перед ним кровать.
Над ней полог серебряный висит,
Будто из мягкого, тонкого шёлка сшит.
Стало темно, словно ночь нависает
И музыка будто издали играет.
Подумал – хорошо бы во сне дома побывать
Да, дочерей увидать,
Хотя бы на чуточку.
И заснул в ту же минуточку.
Проснулся купец, видит солнце взошло,
До вершин вековых дубов дошло.
О дочерях сон вспоминает,
Но как разгадать его не знает.
Старшие дочери весёлыми снились,
С богатыми женихами они подружились,
Замуж выйти норовят без благословения
И отцовского наставления.
Только печальна меньшая дочь.
Все мысли о женихах гонит прочь,
Покуда не вернётся из чужбины
Батюшка её родимый.
На душе радость прибывала
Но тут же она его покидала.
Но всё равно, будто дома он побывал.
С кровати высокой он встал
В приготовленное платье одевается.
Водой, что бьёт в чащу фонтаном, умывается.
Новому чуду удивляется и рад
Чай, кофе с закуской на столе стоят.
Помолившись богу, он накушался,
Приятной музыки наслушался.
Стал ходить по палатам кругом,
Любуется ими при свете дневном.
Ещё больше всё понравилось,
Красоты в них будто прибавилось.
Видит в окна растворённые,
Сады посажены вокруг диковенные
Неописанной красоты тут и там.
Захотелось прогуляться по садам.
Сходит по лестнице иной,
Пологой не крутой,
С балясинами точёными,
С перилами золочёнными,
Из мрамора зелёного и малахита
И солнечным светом вся залита.
Спускается купец в пышные сады.
На деревьях висят плоды
Румяные, зрелые. Каждый плод,
Сам просится в рот.;
Глядя на них слюнки текут.
Везде цветы цветут
Пленительные, прекрасные
Жёлтые, синие, красные,
Всех оттенков и цветов
Будто из прекрасных снов.
Птицы невиданные летают
И над головой порхают,
Словно выложены золотом да серебром
На бархате зелёном, пунцовом, дорогом,
С ветки на ветку снуют,
Песни райские поют.
Вдоль дорожек на всю их длину
Бьют фонтаны высокие. На их вышину
Посмотрит – запрокидывается голова
И диковинная растет трава-мурава,
Ровная с вершок, будто её стригут.
По колодам хрустальным родники бегут.
Ходит честной купец дивуется,
Диковинками и садами любуется.
В глазах полная круговерть,
Не знает кого слушать, на что смотреть.
Мало ли, много ли так он ходил,
По саду диковинному бродил.
Скоро сказка сказывается,
Да не скоро дело слаживается.
Обошёл все сады вокруг
И увидел вдруг
На пригорке зелёном
На ветру привольном
Цветок растёт аленький,
Маленький, да удаленький,
Красоты неописанной,
Неслыханной, невиданной,
Что ни в сказке сказать,
Ни пером написать.
У честного купца дух занимается.
Благоуханье от цветка поднимается
И по саду словно струя бежит.
Купец обрадовался и говорит:
«Вот гостинец маленький,
Цветочек аленький.
Весь свет обойдёшь,
Краше цветка не найдёшь.
Его просила дочь меньшая,
Привезти из заморского края».
Только так сказал,
Подошёл и цветочек сорвал.
В то же мгновение,
Будто началось землетрясение.
Без всяких туч, налетел шквал и шторм,
Блеснула молния, ударил гром.
И перед купцом как из-под земли
Страшилища безобразные поползли.
Самый первый из них дико заревел:
«Как ты в моём саду сорвать посмел
Цветок заповедный, который я любил,
Как зеницу ока его хранил,
Глядя на него целыми днями утешался,
Теперь без услады жизни остался.
Красота его была моя услада.
Я хозяин этого дворца и сада.
Тебя как гостя накормил, напоил,
А ты вон как за добро заплатил.
За вину будет плата верной,
Смертью умрешь безвременной!»
И всё, что живое было,
Диким голосом завопило:
«Будет платой твоей верной,
Умрёшь смертью безвременной!»
У честного купца зуб на зуб не попадает.
Оглянулся он и замечает
Из-под кустов, из воды из-под земли
Безобразные страшилища поползли.
Перед главным чудищем он на колени упал
И голосом жалобным, прежалобным сказал:
«Ох, ты, господин честной,
Чудо морское, зверь лесной,
Не знаю как тебя звать,
Не ведаю как величать,
Душу мою христианскую не губи,
За поступок мой безгрешный полюби.
Прикажи меня не казнить
А слово повинное говорить.
Есть у меня три дочери пригожие,
Красавицы, на мать покойную похожие,
Обещал им гостинец привезти как отец:
Старшей дочери – самоцветный венец;
Средней дочери – славный
Туалет хрустальный;
Младшей – гостинец маленький,
Цветочек аленький,
С которым весь свет обойдёшь,
Краше цветка не найдёшь.
Старшим дочерям гостинец достал,
Младшей – никак ещё не сыскал.
Увидел здесь цветочек аленький,
Подумал – вот он гостинец славненький,
С которым весь свет обойдёшь,
Краше цветка не найдёшь.
Он растёт в твоем саду,
Без него не уйду.
Такому богатому, его жаль не будет,
Заметив пропажу, как пустяк забудет.
А мне с ним благодать,
Смогу дочери как гостинец дать.
Виноват и каюсь чистосердечно,
Желаю вам жить во здравии вечно.
Меня неразумного простите, отпустите
И аленький цветочек подарите.
Не постою за любой ценой,
Расплачусь казной золотой»
Словно гром загремел вокруг.
В ответ хохот раздался вдруг.
И говорит страшилище лесное,
Чудо морское:
«Не старайся золотом меня обольщать,
Мне своего золота некуда девать.
Будет немил тебе белый свет,
Тебе милости от меня нет.
Не успеешь моргнуть глазом,
Разорвут на куски тебя слуги разом.
Есть одно для тебя спасение,
Наберусь силы, воли и терпение,
Невредимого тебя отпущу домой,
Несчётной награжу казной,
Подарю тебе славненький
Цветочек аленький.
Не подумай, что это блажь,
Своё честное слово ты дашь,
Записью руки подтвердишь своей,
Вместо себя пришлёшь одну из дочерей.
Никто её не обидит, если прибудет.
Во дворце моём жить будет,
В славе и чести, гуляя по садам,
Так же славно, как жил здесь сам.
Стало скучно одному мне жить,
Хочу подругу себе заполучить.»
Упал на сырую землю купец,
Слезами горючими обливается весь,
То взглянет на чудище лесное,
Чудо морское;
То вспомнит дочерей своих
Хороших, пригожих, родных.
Истощенным голосом как завопит…
Страшен чудище, хоть и дело говорит.
Много времени он убивается,
Горькими слезами обливается.
Наконец, успокоился, встал
И голосом жалобным сказал:
«Господин честной,
Зверь лесной,
Как мне быть не знаю по – праву,
Дочерям будет то не по – нраву
Хорошим, пригожим по воле своей
Быть подругой твоей.
Не вязать же их мне по рукам и ногам,
Чтоб доставить к вам.
Не известным мне путём,
Незадача кругом.
Два года колесил по морям по долам,
По неведомым дорогам и, местам».
Отвечает страшилище: «Путь будет по-плечу,
Но невольницы не хочу.
Пусть приедет, вас любящая дочь,
По воле своей, отцу желая помочь.
Не приедет – на казнь сам приезжай,
Одно из двух – выбирай.
Чтоб туда – сюда проехать вам,
Перстень с руки своей дам.
Кто его на мизинец правый надевает,
Там очутится в миг, где пожелает.
На всё это трое суток тебе срок,
Чтоб исполнить всё смог».
Долго думал купец
И решил наконец:
Лучше дочерей повидать,
Отцовское благословение дать.
Если от казни избавить не захотят,
Духом подкреплюсь и вернусь назад».
О чём он без фальши рассказал.
Чудище о том и без этого знал
И без всякой записи заручной,
Дал ему перстень собственноручно.
На правый мизинец его только надел
И моргнуть глазом купец не успел
У ворот дома своего очутился.
Вот и караван его появился.,

С прислугою верной

С товаром и казной немереной.
В доме поднялся шум и гвалт,
Все повыскакивали. Купец был рад и не рад.
Дочери стали его целовать, миловать,
Именами ласковыми называть.
Старшие лебезят пуще меньшой,
Но отец в печали стоял большой.
Дочери допрашивать его стали:
Может богатства на чужбине растеряли.
Дочь меньшая не думает, что случилось такое
Говорит, что богатство дело наживное.
Просит рассказать, почему он загрустил.
Тогда честной купец заговорил:
«Богатства своего великого не разбазарил,
Его втрое-вчетверо раз прибавил.
Есть другая печаль
И мне очень жаль
Не смог скрыть, что я не весел,
Сам не свой и голову повесил,
Завтра об этом подробно распишу,
Сегодня веселиться всех прошу.
Дорожные вещи принести приказал.
Из сундука, кованного железом, достал
Для старшей дочери любящий отец
С камнями самоцветными золотой венец,
Который и ночью без огня
Светится, как средь белого дня.
Средней дочери достаёт хрустальный туалет,
В котором виден весь дневной свет.
Посмотрев в него не состаришься,
Делаешься краше и милому нравишься.
Меньшой дочери достаёт гостинец славненький
В золотом кувшине цветочек аленький.
Весь свет обойдёшь,
Краше цветка не найдёшь.
Старшие дочери от радости рехнулись,
С гостиницами в терема свои вернулись.
До сыта потешились на просторе,
Только младшая дочь словно в горе,
Сердце её защемило,
Руки белые заломила,
Будто коснулся её злой рок,
Когда увидела ненаглядный цветок.
Отец сказал: «Что же ты, милая дочь,
Желанного цветка не берёшь».
Она осторожно взяла
Цветочек аленький и замерла,
Руки отца поцеловала,
Обливаясь слезами, зарыдала.
Вскоре дочери старшие прибежали,
Гостинцы отцовские они пытали,
Были радостные и гордые.
Все сели за столы дубовые,
За скатерти браные,
За яства медвяные.
Стали есть, пить, прохлаждаться,
Речами ласковыми утешаться.
Приехало много гостей
Родных, дорогих и прихлебателей.
Пир вечерний был такой,
Что вино лилось рекой.
Появилась неведома откуда
Серебряная, золотая посуда.
Диковинное кушанье подавали,
Какого у купца никогда не видали.
Утром купец дочь старшую позвал
О злоключениях своих всё рассказал
И спросил: «Желает ли она помочь?»
Та в ответ:: «Пусть выручает та дочь,
Для кого он рисковал
И цветочек аленький сорвал».
Среднюю дочь купец позвал
О злоключениях и ей всё рассказал.
Её то же спросил: «Желает ли она ему помочь?».
Та отвечает: «Пусть выручает та дочь,
Для кого он рисковал
И цветочек аленький сорвал».
Младшую дочь купец позвал
О своих злоключениях рассказал.
Только хотел узнать желает ли помочь,
На колени став, сказала дочь:
«Благослови меня государь мой,
Батюшка родной.
Я поеду к зверю лесному,
Чуду морскому
Не известно для чего,
Буду жить у него.
Для меня ты рисковал,
Цветочек аленький сорвал.
Любой может сказать,
Следует тебя мне выручать.
Честной купец дочь обнял,
Слезами заливаясь, сказал:
«Милая моя дочь,
Пожелала отцу помочь,
Его спасаешь от смерти лютой,
Пусть будет над тобой
Благословение родительское моё.
По воле своей идешь на житьё
Противное к зверю лесному,
Чуду морскому.
Во дворце будешь жить, поживать
И горя не знать.
Где дворец тот никто не знает.
Туда зверь не пройдёт, птица не летает.
Не сможем весточку послать,
О тебе узнать.
Как мне жизнь прожить такую,
Словно в землю хороню тебя живую.
Любимая дочь отцу отвечает:
«Батюшка не плачь. Бог знает
Как буду жить у зверя лесного,
Чуда морского.
Буду верой правдой служить,
Господской волей дорожить.
Он сжалится за службу такую.
Не оплакивай меня ты живую,
Словно мёртвую. Может и повезёт
Счастье дорогу и ко мне найдёт.
Плачет, рыдает честной купец,
От таких речей расстроился весь.
Сёстры к ним прибежали,
На весь дом плач подняли.
Переживают всей душой,
Им очень жалко сестры меньшой.
Та не показывает вид свой печальный,
В путь собирается дальний.
Вот третья, последняя ночь пошла,
Пора расставанья с родными пришла.
Отец целует её, милует и обнимает,
Горючими слезами обливает,
На неё своё крестное благословение кладёт,
Из ларца перстень чудища достаёт,
На правый мизинец дочери надевает,
Та в миг с вещами своими исчезает.

Во дворце зверя лесного,

Чудища морского
Она оказалась на большой
Кровати резной, золотой
С ножками из хрусталя на пуховике
Из пуха лебяжьего. Невдалеке,
Тихо музыка неведомо играет,
Кажется – здесь век живёт – сейчас почивает.
С пуховой постели как дома встала,
На столе цветочек аленький увидала
В золоченом кувшине. Рядом положены
Её вещи. Часть по полкам разложены.
Всё нужное девице здесь можно отыскать.
Есть на чем посидеть, полежать и поспать.
Есть во что одеться,
Во что посмотреться.
В палате много всякого добра.
Одна стена из чистого серебра,
Вторая из малахита медного зелёного,
Третья стена из янтаря золочёного.
Четвертая сделана из зеркал,
В них отраженный свет чудно сиял.
Все они разубраны яхонтами, самоцветами
Слоновой, мамонтовой кости-багетами.
Подумала она: «Можно понять,
Что буду здесь почивать».
И захотелось ей до конца
Осмотреть все палаты дворца.
Вот она палаты обходит,
Что одна краше другой находит.
Всё лучше, чем рассказывал отец
Диковины, палаты и дворец.
Цветочек аленький в руки взяла
И в сад зелёный пошла.
Здесь птицы песни райские запели,
Её приветствуя, деревья зашумели.
Заиграли листья струнами ветвей
Кланяясь любезно ей.
Вот пришла она на пригорок маленький,
Где отец сорвал цветочек аленький.
Весь свет обойдёшь,
Краше цветка не найдёшь.
Благоухает как миллионы роз.
Захотелось посадить его, где он рос.
Из кувшина золочёного его вынула
От удивления даже рот разинула,
Сам из её рук вылетел цветочек
И прирос на прежний лепесточек.
И расцвел он краше прежнего,
Цвета алого да нежного.
Удивилась она чуду чудному,
Невиданному диву дивному.
Порадовалась цветку аленькому
Заветному, славненькому.
В свои палаты дворцовые спешит,
Видит накрытый стол там стоит.
Только подумала:» Видно лесной зверь,
Морское чудо не гневается теперь.
Он как милостивый джин
Защитник мой и господин».
Загорелись как звёзды на небесах
На беломраморной стене словеса:
«Я тебе не господин,
А твой раб, твой джин.
Ты моя госпожа, мой оплот.
Любое желание, что на ум твой придет
Буду без раздумий с охотой исполнять,
И своим долгом это считать.»
Только прочитала и всё пропало,
Как будто и не бывало.
Захотелось весточку о себе подать,
Батюшке и сёстрам письмо написать.
Не успела подумать – глядит
Перед ней бумага лежит,
Чернильница и перо золотое
Пишет она письмо такое:
«Меня не обессудьте
Не плачьте обо мне не горюйте
Во дворце зверя лесного
Чуда морского
Живу как королевна. Здесь много чудного всего,
Но не видела и не слышала господина своего.
Он только пишет мне
На беломраморной стене.
Загораются как звёзды на небесах
Написанные им огненные словеса.
Мысли все мои знает,
Тут же их исполняет.
Мне занятно становится с ним.
Называться господином моим
Не желает, он такой простой,
Называет меня своей госпожой.
Не успела она письмо написать
И припечатать печать
Оно неожиданно из вида пропало
Музыка громче заиграла.
На столе яства явились разные
Напитки шипучие медвяные.
Села за стол весёленькой.
Непривычно обедала одинёшенькой.
Ела она, пила, прохлаждалась
Музыкой забавлялась.
После обеда легла спать
Музыка утихла, чтоб ей не мешать
Она после обеда опять
Пошла по садам гулять,
Хотела посмотреть, что не досмотрела.
Стайка птиц ей песни райские пела.
Деревья, кусты и цветы раздвигались
И перед ней преклонялись.
Самый спелый и сочный плод,
Сам притягивается и лезет в рот.
Нагляделась на диковины разные
Потешные и забавные.
Вечером вернулась – глядит
Стол накрытый стоит.
На нём вкусные яства разные,
Напитки медвяные.
Поужинала и в палату вошла,
Где огненные слова прочла.
Видит – вновь как звезды на небесах
На стене горят огненные словеса:
«Госпожа моя, довольна ли
Своими садами привольными,
Палатами, угощениями,
Краткими сообщениями?»
Говорит голосом радостным она:
«Не зови госпожой меня,
А будь мой милостивый господин всегда.
Я из воли твоей не выступлю никогда.
Палат твоих высоких лучше,
Твоих садов зеленых гуще
Не найти на белом свете вольном
Как же мне не быть довольной?
Таких чудес не видела от роду.
Здесь так красиво в любую погоду.
Спать в палатах твоих боюсь
В них одиноко я нахожусь
Все палаты на подбор хороши
Но в них нет ни человеческой души
На стене буквы вновь заискрились
И такие словеса появились:
«Моя госпожа прекрасная, не бойся
Не будешь одинокой, не беспокойся.
Тебя девушка стенная, верная ждёт.
В палатах человеческих душ много живёт,
Только ты их не видишь,
Да и не слышишь.
Все они день и ночь вместе со мной
Берегут бессменно твой покой.
Не дадим на тебя, моя честь.
Ветерку подуть и пылинке сесть».
Когда с расспросами справилась
В спальню свою направилась.
Дверь открыла, глядит
У кровати стоит
Её стенная девушка верная
Любимая, примерная.
Та от страха еле-еле
Была жива в теле.
Обрадовалась госпоже своей
И бросилась к ней,
Целует руки её белые,
Обнимает ноги её резвые.
Госпожа с ней обнялась
Её расспрашивать принялась
Про родного отца,
Честного купца,
Про старших сестриц,
Молодиц,
Про прислугу девичью верную,
Любимую, примерную.
Сама принялась после того
Рассказывать про своё житьё-бытиё
Так они до зари и не спали
О приключениях вспоминали.

Так и стала жить да поживать,

Да дни коротать
Купеческая дочь меньшая
Горе не зная, дни не считая.
Всякий день её наряды, да убранства новые
Лежат на виду готовые,
Такие богатые, что цены не угадать,
Ни в сказке сказать, ни пером описать.
Всякий день новые угощения,
Веселые разные развлечения,
По садам с музыкой гулянье,
На колесницах без коней катанье
По лесам тенистым,
По болотам мшистым.
Деревья перед ней, расступаясь мелькали
Дорогу широкую освобождали.
Не оставалось времени бездельничать,
Стала она рукодельничать,
Серебром и золотом ширинки вышивать,
Родному батюшке подарки высылать.
Самую богатую ширинку подарила
Ласковому хозяину. Часто ходила
В зал беломраморный читать
И благодарное слово сказать
Ответы, приветы, горящие как звезды в небесах
В огненных словесах
Зверя лесного,
Чуда морского.
Мало ли много ли времени прошло
И воды в реках утекло,
Скоро сказка сказывается
Да не скоро дело делается.
Стала незаметно время коротать
Да к своему житью – бытию привыкать,
Людские обычаи соблюдая.
Дочь купеческая молодая
Ничему не удивляется,
Ничего не пугается.
Птицы над нею с песнями кружат,
Ей слуги невидимые служат,
Без коней на колесницах катают,
Все повеления её исполняют.
Она в господина все больше влюблялась,
Милыми словами его забавлялась.
Не зря он зовет своей госпожой и её голубит,
Пуще себя её он любит.
Захотелось ей пуще всего,
Услышать голос его,
К беломраморной стене не ходить
В саду тенистом поговорить.
Стала о том его молить,
Искренне просить.
Зверь лесной, чудище морское
Не сразу соглашается на действие такое,
Боится голосом своим её напугать,
Но просьбе милой не смог устоять.
И вот на стене как звезды в небесах
Зажглись огненные словеса:
«Буду тебе очень рад
Если придешь в зелёный сад,
И в беседке скажешь: «Поговори со мной,
Раб вечный мой».

Она выходит в зеленый сад,

Здесь каждый мотылек ей рад.
В беседке, цветами оплетенную
Садиться на скамейку золоченную,
От мыслей своих задыхается,
Сердце бьется, из груди вырывается.
Она такие слова говорит:
«Пусть бог нас сохранит.
Господин, говорить со мной не бойся,
Не испугаюсь голоса твоего не беспокойся»
И услышала как вокруг
Затрещало, закряхтело вдруг,
Словно за беседкой кто-то спотыкался
И звериный рёв раздался,
Такой дикий и хриплый,
Зычный и сиплый.
Он не ведал, что творил,
Лишь в полголоса говорил.
Услышав голос зверя лесного,
Чуда морского,
Она вздрогнула, но стерпела,
Страхом своим совладела,
Хотя сердце её замирало.
Испуганного вида не показала.
Постепенно его слова приветливые,
Ласковые да светлые,
Речь его разумную,
Умную да чудную
Стала слушать да заслушалась.
Неприязнь её сама разрушилась.
Стало на сердце веселей,
Радостней и теплей.
И с тех пор
Их разговор
Продолжался,
Днями целыми не кончался,
То в зелёном саду на гуляньях
Иль темных лесах на катаньях.
Только спросит купеческая дочь
Или день стоит или ночь:
«Здесь ли любимый, добрый господин мой?»
Отвечает чудо морское, зверь лесной:
«Здесь, госпожа моя, твой раб верный,
Друг неизменный».
И не пугается она голоса дикого,
Страшного, сиплого.
Речи ласковые у них идут,
Словно волны бегут.

Время быстро пролетело,

Да мало сделано дело.
Захотелось купеческой дочери молодой
Вочею увидеть самой
Зверя лесного,
Чуда морского.
Стала его о том просить,
Сердечно молить.
Долго на то он не соглашался,
Испугать её опасался.
Да и был он такое страшилище,
Сатаны безобразней в чистилище.
Его звери лютые при встрече боялись
По берлогам своим разбегались.
Говорит: «Госпожа моя ненаглядная.
Красавица ладная,
Не проси меня о том,
Чтобы в разуме своём,
Себя безобразного тебе показал
И тебя собой стращал.
Мы беседуем вдвоем
В дружбе и согласии живём,
Днями целыми не разлучаемся,
Гуляньем и катанием развлекаемся.
Любишь меня за несказанную
Любовь мою не разгаданную.
Увидев меня безобразного,
Страшного, неладного,
Прогонишь меня с глаз долой.
Не прожить мне в разлуке с тобой».
Не хочет слушать она друга верного,
Стала молить его пуще прежнего.
Твердо его она заверяет
Никакое страшилище её не напугает,
Что вечно любить его будет,
Его милости никогда не забудет.
Говорит: «Если ты стар человек,
Доживаешь свой век,
Будь мне дедушкой,
Если средних лет, будь мне дядюшкой.
Если молод и жизни рад,
Будь мне названный брат.
Пока сердца своего слышу стук,
Будь сердечный мне друг».
Говорит он: «Тебе не в силах отказать,
Намерен желание твоё исполнять.
Знаю тем счастье и себя погублю,
Но больше жизни тебя люблю.
В сумерках приходи в зеленый сад,
Где каждый лепесточек тебе рад,
Следующие слова скажи:
«Верный друг, мне себя покажи»
И тогда я не устрашусь
И тебе покажусь.
Если от вида моего тебе будет не в мочь.
Можешь от меня уйти прочь.
Не хочу неволи вечной твоей,
Ты в спальне найдешь своей
Под подушкой кружевной
Перстень мой золотой.
Надень на правый мизинец его
И окажешься у дома своего.
Ты больше никогда меня не увидишь
И обо мне не услышишь.
Не побоялась, она не устрашилась
На себя понадеялась и решилась,
В сад немедля пошла,
Закат солнца подождала
И сказала, когда сумерки осели вокруг:
«Покажи мне себя, мой верный друг»
И увидела она зверя лесного,
Чуда морского.
Он почти рядом прошагал
И в частых кустах пропал.
Сознание красавицы помутилось.
Голова её закружилась.
От испуга руками она замахала,
Истошным голосом закричала,
Как осенний лист задрожала
И без памяти упала.
Зверь лесной, чудо морское
Было страшилище такое,
Что ни в сказке сказать,
Ни пером описать.
Руки зигзагообразно кривые,
На теле волосы рыжевато-седые,
На руках когти звериные,
Ноги лошадиные,
Спереди – сзади горбы великие,
Глаза как у филина – круглые, дикие.
Две водянки под брюхом свисали,
Клыки кабана изо рта торчали.
Вот пришла в себя купеческая дочь,
Слышит рядом кому-то не в мочь,
Плачет, обливается слезами
И бегут они горючими ручьями,
Зычным, жалостным голосом говорит:
«Душа моя измываясь горит,
Моя возлюбленная меня погубила,
Навеки вечные разлюбила,
Лица её прекрасного мне не видать,
Оставила меня одного помирать».
Услышав такое ей совестно стало,
Что страхом она не совладала.
Твердым голосом заверила его:
«Добрый мой господин, не бойся ничего.
Больше вида твоего не устрашусь
И вовеки с тобой не разлучусь.
Твоей милости мне не забыть,
Буду вечно тебя любить.
Ещё раз покажись,
Ещё раз улыбнись.
Со страхом своим я рассталась,
Только в первый раз испугалась.
Ещё раз показался зверь лесной,
Чудо – кит морской
В своём виде страшном
И безобразном.
Ещё раз ей доверился,
Но близко подойти не осмелился,
Сколько она его не звала.
Не хотел причинить ей зла.
Она вида его не испугалась,
Глядя на него, улыбалась.
До тёмной ночи они гуляли,
Словно голубки ворковали.
Вели беседы прежние
Ласковые, разумные, нежные.
На другой день увидела она
Его при дневном свете из окна,
Приглядевшись сначала напугалась,
Но страх прошел и заулыбалась,
Вышла к нему в зеленый сад
И он был этому несказанно рад.
Целыми днями теперь гуляли,
Словно голубки ворковали,
За обедом яствами насыщались,
Медовыми напитками прохлаждались.
Без коней по лесам катались,
Ездой быстрой забавлялись.
Много времени пролетело,
Но мало сделано дело,
Вот однажды купеческой дочери молодой
Сон приснился недобрый такой-
Батюшка нездоров лежит.
Она не ест и не спит.
Стал весь свет ей не мил.
Друг, заметив это, спросил,
Отчего она в тоске и слезах.
Она рассказала о своих снах.
Стала позволения его просить –
Батюшку и сестер навестить.
Он ей говорит:
«Перстень мой золотой у тебя лежит,
На правый мизинец надень,
В тот же час, в тот же день
В доме батюшки ты очутишься
И гости пока не соскучишься.
Только скажу, мои ясные очи,
Если через три дня и три ночи
Не вернешься, то знаешь,
В живых меня не застанешь,
По той причине, что люблю тебя,
Более, чем самого себя.
Лишь легко говорить,
Без тебя мне и миг не прожить.
Стала она его заверять
Клятвами слова свои подкреплять,
Что ровно за час при сложности всей,
До исхода трех дней и ночей
В его палаты высокие вернется,
В чем чистосердечно клянется.
С ласковым хозяином своим простилась
И в миг на отцовском дворе очутилась.

Набежали с шумом и гамом слуги верные,

Сестры милые да любезные,
Увидели её наряды, что носят лишь короли,
Подхватили под руки её и к отцу повели.
Батюшка нездоров лежал,
День и ночь её вспоминал.
Увидел дочь меньшую, любимую,
Пригожую да милую,
Как идет ей королевский наряд,
Восхищался, был дочери рад.
Долго они целовались.
Речами ласковыми утешались.
Рассказала она про всё,
Своё житьё – бытьё
У зверя лесного,
Чуда морского.
Ничего не забыла,
Ничего не скрыла
Про невзгоды прежде всего
Да про царское своё житиё.
Он удивился её привычке терпеть,
На хозяина страшного смотреть.
Он с ужасом вспоминал
Как при этом сам дрожью дрожал.
Сестры слушали её рассказ о том,
Что сестрёнка как над своим рабом,
Над несметно богатым господином своим
Была госпожой. Стало завидно им.
Проходят словно час первые сутки,
Вторые – проходят, как две минутки.
На третий день они стали
Её уговаривать. Не переставали
Ей говорить, чтобы она оставалась,
Назад не возвращалась
К зверю лесному,
Чуду морскому.
Она сказала слова такие:
«Сёстры милые дорогие,
Если я своему господину доброму,
Ласковому, негордому
За милость и любовь горячую
Смертью его же заплачу, то чую
Мне не кого будет любить
Не буду я стоить того, чтоб жить.
Будет мне одно оправдание,
Отдать меня зверям на растерзание.
Отец её похвалил
За такое решение и благословил,
Чтоб за час до срока, со всеми простилась
И благополучно назад возвратилась
К зверю лесному,
Чуду морскому
Дочь младшая, пригожая
На мать похожая.
Сестрам было то в досаду,
Тому были не рады.
В доме все часы подряд,
Перевели на час назад.
В доме в целом про то
Не ведал больше никто.
Когда пришёл час настоящий,
Стало у дочери младшей
Сердце болеть и щемить,
Подмывать её и свербить.
Поглядывает на часы, хочет прощаться
И назад к чудо-юдо возвращаться.
Сестры её отговаривают,
О том о сём расспрашивают.
Она не выдерживает, уехать решилась,
С родным отцом простилась.
Приняла родительское благословение,
Простилась со всеми и в мгновение

Надела на правый мизинец кольцо золотое

Во дворце очутилась, но что такое
Её хозяин добрый не встречает,
Чудная музыка не играет.
Закричала: «Где ты господин, мой друг
Вернулась раньше срока!» Но тишина вокруг.
В садах птицы песни не пели,
Фонтаны не били, родники не шумели.
Девичье дрогнуло сердечко,
Почуяла она недоброе. Даже словечко
Некому сказать. Палаты обежала,
В садах зеленых побывала,
Голосом зычным звала – нет ответа,
Никакого привета.
Пришла на пригорок маленький,
Где рос цветочек аленький…
Видит господин её добрый лежит,
Охватив цветок лапами, и будто спит.
Его стала будить и глядит,
Он бездыханно, мертвый лежит.
Очи ясные её помутились,
Ноги резвые подкосились.
Она на колени упала,
Затем голову его обнимала.
Истошённым голосом завопила:
«Встань, мой друг, как жениха тебя полюбила»
И только слова такие сказала,
Молния яркая заблистала,
Земля от грома великого затряслась,
Такого она не видела отродясь.
Громовая стрела каменная рядом вдруг
Ударила и всё загрохотало вокруг.
Красавица без памяти упала…
Много ли мало ли она пролежала,
Очнулась. Видит – в палате все сверкает,
Принц молодой её обнимает,
Красавец писанный с царской короной
В одёжде тонкой златокованой.
Перед ним её отец, сёстры и свита стоит.
Принц слова такие ей говорит:
«Полюбила ты меня, красавица ненаглядная,
В образе чудища противного безобразного
За мою любовь долгожданную
За душу добрую, отважную.
Полюби меня такого как есть
В образе человеческом, моя честь.
Будь невестой моей желанной,
Любимой, богом данной.
Прогневалась волшебница рока злого
На моего родителя покойного,
Короля могущего, славного.
Меня украла ещё малого
И темной колдовской силой,
Сатанинской немилой
В страшное чудище превратила
И такое заклятие наложила,
Чтобы быть мне безобразным,
Противным и аномальным
Для всякого человека,
Для любого зверя и века.
Любая девица, какой бы она не слыла,
Какого звания и рода она не была,
Меня, страшилище полюбит и со мной,
Захочет пойти по жизни, стать моей женой,
Тогда колдовство кончается,
Жизнь настоящая начинается.
Человеком вновь стану молодым, пригожим.
Жил страшилищем на зверя похожим.
Тридцать лет в заколдованный дворец мой прекрасный
Одиннадцать девушек завлекал красных,
Из них ни одна
Не была в меня влюблена.
Ты была двенадцатой, подобно навождению
За мои ласки угождения,
За мою душу добрую,
Простую, негордую,
За любовь мою несказанную
Женой будешь короля славного,
То есть королевой в царстве,
Могучем государстве.
Все тому удивились,
До земли поклонились.
Честной купец благословение своё
Им дал на счастливое житьё-бытьё.
Все, кто там был, их поздравили
И торжественно славили.
И на весь честной мир,
Справили свадьбу – пир.
Сам там был,
Пиво – мёд пил,
По усам стекало,
Да в рот не попадало.