Сказки Индийского океана

Рядом стояли Юсеф Хаттаб с Абдуллой. Юсеф все вспомнил и, отчаянно жестикулируя, рассказывал, что произошло вчера в бараннике на нижней грузовой палубе. Абдулла старательно переводил. В общем-то, он переводил с арабского на арабский, но периодически вставлял: «кам даун»33, складывал руки на груди и закрывал глаза. Несмотря на то, что «кам даун» было более ли менее знакомым словосочетанием, Хаттаба прекрасно поняли и без Абдуллы.

Серегу поприветствовали, как обычно, но не более того.

– Салам, Сережя, – сказал Басаев и снова ткнул пальцем в небо: – Аллах гуд!

«Конечно, гуд – кто бы спорил? – с сердитой ревностью к Аллаху думал Серега. – Поддержал Басаева в трудную минуту. А мы с Колькой и с боцманом, вроде как, ни при чем. Провели решения руководства на местах. Только что же это ваше руководство раньше не позаботилось, до того, как вы с Юсефом в танк свалились?»

А картина складывалась следующая. Басаев стоял в просторном сточном колодце и разгонял струей воды из шланга приличный слой жижи, собравшейся на дне. Они теперь всегда так делают, чтобы приемная труба насоса не забивалась – это их наши научили. Хаттаб на корточках сидел у колодца, придерживая прыгающий от давления шланг. Неожиданно Басаев выпустил шланг, пошатнулся и осел на дно. Хаттаб завопил во всю глотку и сиганул в колодец. Больше ничего не помнит. Как пояснил Абдулла: «кам даун» – ручки сложил и начал жмуриться. Им повезло: Хаттаба услышали и прибежали на помощь работавшие неподалеку арабы. Еще повезло, что оба сидели на дне, навалившись спинами на переборки, иначе могли бы захлебнуться. Так что Аллах – гуд, без преувеличения и фанатизма. Выдернули обоих стремительно, подхватили и бегом понесли наверх, к солнцу и к русским.

Похоже, что последующие реанимационные мероприятия обсуждать никто не собирался. Впрочем, не только Серегу, но и Кольку, и боцмана не чествовали. Как будто очередную учебную тревогу отбегали.

– Хорошо, что откачать успели, – на всякий случай проинформировал Серега с виду безразличную швартовную лебедку, рядом с которой стояли боцман с Басаевым. – Еще бы минуты две-три, и в мозгу без кислорода необратимые процессы могли начаться.

Боцман слегка похлопал Басаева по темечку.

– В этом мозгу никакие вредные процессы не начинаются. Да, Басаев?

– Гуд, босьман! Гуд! – с готовностью подтвердил Басаев.

На том и порешили, и потянулись в столовку на завтрак. В дверях камбуза появился повар, превентивно гаркнул на мотористов:

– Эй, куда через камбуз?

– Да ладно, Леха, никто через твой камбуз не идет, – отозвался Колек. – Вот пойду сейчас, плиту на щите отключу, чтоб не орал.