Сказки Круговерти. Право уйти

Гадес, оторвавшись от медитативного созерцания грязной улицы, развернулся в комнату, закрыв один из светлых прямоугольников на полу. Вся эта кутерьма, столь позабавившая его вчера, сегодня уже начала порядком раздражать. Встрепанный барон Тарница, уныло сидевший в продавленном кресле, только усиливал раздражение. Мальчишке вновь удалось ускользнуть. Единственный шанс взять под контроль новую мировую встряску становился все призрачнее. Прежнее величие таяло на глазах. Если бы не вмешательство Слепой Гостьи, мальчишка давно бы принадлежал ему. И зачем ей понадобился этот ни на что не годный червяк? Или, может статься, Гадес в чем-то просчитался?..

– Поздравляю, – язвительно произнес он, прерывая свои размышления, – поздравляю вас, друг мой, вы опять его упустили.

– Если бы вы не изволили шататься неизвестно где всю ночь напролет, он уже перешел бы к вам во владение, – огрызнулся Тарница. – И мой сын уже находился бы на пути к выздоровлению.

Компаньон недовольно поморщился. Странно, почему никто не хочет понимать, что помимо дел первой необходимости есть еще и повседневные обязанности, манкирование которыми тоже ни к чему хорошему не приведет.

– Они телепортировались, что мне прикажете делать?! – барон поднялся и пересек комнату из угла в угол. – Двое моих людей ранены.

– К счастью, у вас есть я, – оборвал его Гадес, – и поскольку сами вы мыслить не в состоянии…

Йожеф возмущенно открыл рот.

– …ибо, если бы вы были способны на это нехитрое занятие, то непременно сообразили, что беглецы стремятся в Белгродно. Это единственный крупный город на ближайшие несколько дней пути. Поэтому поднимайте людей и отправляйтесь в сей достойный град.

– Раз вы так умны, то могли бы и учесть, что они теперь значительно опережают нас, – ядовито заметил Тарница. – Пока мы доберемся до Белгродно, их уже и след простынет.

– Не думаю, – задумчиво потер подбородок Гадес. – Насколько я знаю одну неугомонную менестрельку, столь удачно подвернувшуюся вашему сыну, она ни за какие коврижки не упустит шанса выступить во всех белгродненских трактирах. К тому же, если это вас утешит, тот амулет, который вы мне показали, был рассчитан на одного человека, но никак не на четверых. А посему их выкинуло где-то посреди поля, верстах в двух-трех от этого захолустья. И если вдруг капризная дама Фортуна изволит явить вам свои прелести, то, возможно, вы нагоните их в дороге.

– Вы что же, опять хотите нас покинуть? – язвительно осведомился барон.

– Увы и ах, друг мой, – в притворном сожалении развел руками Гадес. – Рутинный долг зовет меня. Но едва я вознесу жертву своего драгоценного времени на его алтарь, как тут же к вам присоединюсь.

Йожеф, недовольно ворча себе под нос, вышел прочь, гулко хлопнув дверью. Его вынужденный компаньон криво усмехнулся вслед, мысленно прикидывая, сколько еще он сможет выносить этого спесивого, непроходимо глупого солдафона.

…И кстати, кто сказал, что терпение – добродетель?

* * *

В прихожей царили прохлада и полумрак. Глазам, еще мгновение назад щурившимся на яркое солнце, сложно приноровиться к такому скудному освещению… Хельги столбом застыл у порога, ожидая, пока радужные сполохи рассеются и он вновь сможет хоть что-нибудь видеть. Первым, что предстало взгляду демонолога, стала его собственная осунувшаяся физиономия, отражавшаяся в большом настенном зеркале. Вдоволь налюбовавшись на сие непривлекательное зрелище, Криэ побрел в душ, теша себя надеждой, что вода, мыло и бритва смогут хотя бы немного улучшить ситуацию. По крайней мере, он перестанет повергать окружающих в ужас красными глазами, суточной щетиной и серым цветом кожи.

Час спустя в комнату к Шайритте заглянул уже вполне живой человек, а не одноклеточное, которым Хельги чувствовал себя по возвращении. Клинок спала. Длинные смоляно-черные волосы разметались по подушке. И без того резкие черты лица заострились еще больше. Тонкие смуглые руки безвольно лежали поверх одеяла. Но стоило демонологу толкнуть дверь, как она мгновенно открыла глаза.

– Можно я зайду? – абсолютно серьезно спросил он.

– А… – Шайритта запнулась, – конечно, мессир. Это ваши покои, я занимаю их не по праву.

Криэ уселся на подоконник, излюбленное место самой Шайритты.

– Тебе не кажется, что мы, наконец, поменялись ролями, Шай? – усмехнулся Хельги. – И мне значительно уютней в роли сиделки, нежели подопечного. Как ты себя чувствуешь?

– Я? – клинок опешила от такого вопроса. Она за эти годы привыкла к тому, что право задавать его принадлежит исключительно ей, и теперь почему-то чувствовала себя неловко под пристальным взглядом демонолога. – Мое самочувствие не важно, мессир, – с трудом выдавила Шайритта. – Я позволила обиде возобладать над долгом и теперь несу наказание…

Криэ пересел на кровать и коснулся лба компаньонки. Та сжалась в комок, тщетно пытаясь провалиться под кровать.

– Жара нет, – пробормотал себе под нос Хельги, – а городишь всякую чушь! Ты в который раз спасла мне жизнь.