Сказки Круговерти. Право уйти

Поводырь Смерти поднялся, отряхиваясь от кусочков мха, обнаружил сползающую по стене девушку и поспешил на помощь.

– Пара пустяков, да? – буркнул он, подхватывая заклинательницу на руки и замечая, что у нее носом пошла кровь. – Ремня бы тебе за такие пустяки! – Шири уложил ее возле погасшего костра. Котенок, всю схватку пересидевший под защитой сумки, выбрался наружу и поспешил к своей нерадивой хозяйке. Поводырь вовремя перехватил его и посадил к себе на плечо – фамилиар еще слишком мал и неопытен, помочь ничем не сможет, только себе навредит. Его сил попросту не хватит, чтобы привести заклинательницу в чувство. Из-за ближайшей груды камней выбрались виновники случившегося. Смерть, первым делом проверив, не пострадала ли ее драгоценная гитара, принялась собирать в кучу еще не совсем затухшие угли.

– Что с ней? Он ее задел? – спросила Арьята, заметив кровь на лице Иленки.

– Может, он в нее вселился? – подозрительно предположил Эдан, опасливо косившийся на окровавленную физиономию заклинательницы.

– Лучше бы в твою дурную башку вселился разум! Может, тогда бы ты перестал нести чушь! – взорвался Шири, тщетно пытаясь привести девушку в сознание и понимая, что ненормальная магичка, кажется, надорвалась.

Арьята пристроила голову Иленки у себя на коленях, разглаживая пальцами спутавшиеся короткие пряди.

Поводырь укоризненно взглянул на свою верную ведомую. Ведь могла же вмешаться и поговорить по душам с разъяренным чудовищем. Иленке не пришлось бы так рисковать и болтаться сейчас между двумя мирами, пытаясь определиться с тем или этим светом. Девочка перехватила его неласковый взгляд.

– Но ведь вы же и без меня прекрасно справились, – пожала она плечами, отвечая на невысказанный вопрос своего верного Поводыря.

Шири тяжело вздохнул. Вот же… Смерть!

– Daeni, ей нужна кровь, – констатировал он, отчаявшись привести девушку в чувство. Пульс у него под пальцами становился все тише. – У нее сейчас нет сил даже ауру восстановить…

– Шири, тебе нельзя, – покачала головой Арьята. – Я не знаю, как подействует кровь Поводыря на живого человека. Мне тоже… Я вообще не человек. Эдан? – Менестрелька вопросительно взглянула на стоявшего рядом паренька.

– Ась? Нет, а чего сразу Эдан? – тот мигом скрестил руки на груди, отступив на шаг назад. – Ничего никому я давать не намерен!

– Эдан, ты единственный из нас троих еще вполне живой человек!

– Я сказал нет! – панически взвизгнул он. – Еще не хватало, чтобы кто-то пил мою кровь!

Тут Шири молча выдернул из-за голенища нож, и полоснул себя по запястью… Смерть попыталась перехватить его руку, но Поводырь грубо сбросил ее ладонь и прижал рану к губам девушки. Кровь потекла у заклинательницы по подбородку. Но мгновение спустя Иленка шевельнулась, сделала несколько судорожных глотков и закашлялась. Оттолкнула от себя чужую руку, открыла глаза.

– Четыре глотка, по кодексу… Хватит, – прошептала она. – Нормально… – глаза ее вновь медленно закрылись, тело расслабленно вытянулось на земле. Но дышала заклинательница уже не в пример ровнее, чем несколько минут назад.

Арьята тяжело вздохнула, теша себя надеждой, что необдуманный поступок ее верного Поводыря не обернется какими-нибудь непредусмотренными последствиями.

* * *

Старый, безнадежно запущенный сад с наступлением темноты полнился разнообразными шелестами и шорохами. Шелестела колышимая легким ветерком листва, возились под корнями старой дуплистой ивы неугомонные хухи[21], с писком гонялись друг за другом в кустах жасмина шкодливые огневки, тяжелыми махровыми лоскутами стремились к фонарю на веранде крупные ночные бабочки. С наступлением сумерек сад вокруг дома Хельги Криэ превращался в эдакий диковинный заповедник мелкой шебутной нечисти, которая возилась, пищала, шуршала и шелестела, не обращая на живущих рядом людей никакого внимания. Не пакостила, и на том спасибо. А хухи еще и сад старались поддерживать в некоем подобии порядка. Правда, порядок в их понимании состоял в том, чтобы сделать сад еще более диким и запущенным, чем он был. Но сухие ветки регулярно исчезали, сорняки типа осота нещадно выпалывались, а змеи, имевшие несчастье польститься на самые заброшенные уголки, с позором изгонялись.