«Сказки – ложь…»

Для начала, она постаралась почувствовать себя чем-то, …. ну хоть чем-нибудь. И почувствовав, решила, что она абсолютна, невесома, и возможно красива. Появившись только что, она почему-то уже знала, что тонкие иголочки, величественный холод, идеальная гармония линий ее существа это чье-то волшебное творение. Лучшее творение, из того, что может возникнуть. Восторг охватил ее вдруг, и она закружилась, закружилась ….. и почувствовала, что она не одна. Рядом были существа, которые тоже кружились или легко парили то вверх, то вниз и она узнала в их движении тот же восторг, который пережила только что. «Это тоже я?» – подумала она. Но тут же решила, что «нет». Ведь я не могу быть и тут и там. Значит, это другие. Другие? Такие же прекрасные и совершенные? И она воскликнула: «Послушайте! Вы кто?» Но никто не откликнулся на ее робкий голос. Тогда она стала просто наблюдать. И увидела, что все они подчиняются какой-то силе, которая позволяла им то самим выбирать путь незаметного движения, похожего на дыхание, то быстро подхватывала, собирала в причудливые узоры, а потом уносила куда-то в сторону. Постепенно эта игра увлекла ее, очередной поток подхватил, и она понеслась вместе с другими куда-то в бездну. Вместе с другими, но пока совершенно одна.

На какое то время это быстрое движение стало ее жизнью, и она подумала, что, наверное, для этого она и появилась, чтобы лететь вот так, без конца и края, с другими красавицами, так похожими на нее. Но только она об этом подумала, как поняла, что что-то изменилось. Она больше не парила, не летела, она вообще не двигалась. И те, что неслись рядом с ней, тоже остановились. Прижавшись тесно, друг к другу, в ужасе от незнакомого состояния и неизвестности эти хрупкие создания приготовились умирать. Но, остановившись, они не погибли, а образовали большую белую массу, которая сверкала и переливалась в лучах такого родного привычного с рождения света.

Не сразу успокоившись, белые странницы сплотились еще больше, но все равно первое время каждая еще продолжала думать о себе как об особенном неповторимом создании. Постепенно со временем, которое текло и текло, они привыкли быть вместе и даже начали ощущать себя единым целым. Они даже начали думать: «Мы. Мы – белые красавицы, мы – недотроги, мы – абсолютны». И только они стали привыкать к своему новому состоянию, как однажды, в их общем сознании родилось совсем удивительная мысль: «Мы не одни. Рядом есть еще Кто-то». Произошло это тогда, когда напомнила о себе та сила, что кружила и носила их по белому свету долгое время. Она появилась внезапно. Она шумела и выла и пыталась сдвинуть с места большую белую мягкую массу, в которую превратились волшебные маленькие существа. Но они только плотнее прижимались друг к другу и к чему-то шершавому, твердому, но Живому, которое почувствовали рядом и называли его просто – Другой. Этот Другой с трудом дышал, вздыхал, иногда стонал под натиском силы, но не двигался с места. Несколько раз белым красавицам даже послышался треск, который издавал этот шершавый Другой. Они догадывались, что их соседу нужна помощь. Но что они могли дать ему, кроме сочувствия и ласки, и плотнее укутывали его той белой пеленой, которую образовали собой. Они не могли знать, что согревают его и этим спасают, не давая замерзнуть. Наконец сила постепенно стала слабеть, отступать, а потом исчезла совсем. Белые красавицы еще некоторое время волновались за своего шершавого соседа, но по его ровному дыханию поняли, что с ним все в порядке и успокоились. Правда, еще долгое время они все-таки прислушивались, сами не понимая, почему их это волнует,…но им было приятно от этого волнения.