Сказки Мадагаскара

Но на этот раз старуха оказалась хитрее. Она пошла домой, пообещав приготовить им вкусную еду. Придя в хижину, она быстро проделала дырку в стенке, за которой стояли животные, и прикрыла ее навозом. Она решила в эту же ночь сжечь Кутуфеци и Махаку вместе с хижиной. А чтобы они не вылезли через окно, она хорошенько его завязала. Сама она хотела выбраться через дыру в стене. Покончив со всеми приготовлениями, старуха зарезала курицу и стала варить рис.

Когда Кутуфеци и Махака пришли, старуха сказала им:

— Входите, детки. Я приготовила вам курицу и немного риса, больше у меня сейчас ничего нет. Но вечером я зарежу барана с толстым хвостом, чтобы вы могли отнести мяса своим женам и детям.

Кутуфеци и Махака с большим удовольствием принялись за еду.

Весь вечер они радовались, надеясь отведать барана. Потом они легли спать. А когда они крепко заснули, старуха вылезла через дыру в стене и подожгла хижину. Кутуфеци и Махака сгорели заживо.

Вот как по справедливости кончилась эта история. Так рассказывали ее предки!

КОММЕНТАРИЙ

МИФЫ И ЛЕГЕНДЫ

Ибутити, или Кто самый сильный

Записано Аоншан в деревне Аналалава, расположенной на берегу бухты Наринда (западное побережье Мадагаскара).

Сказка построена в кумулятивной форме — отдельные эпизоды объединены в единую цепь по принципу усиления (сюжетный тип 2031 [3]).

Упоминание о тангуине (мотив Н₁₅₁₅ — испытание отравленной пищей[4]) связано, очевидно, со своеобразным обычаем божьего суда, распространенным на Мадагаскаре во времена господства мерина. Согласно этому обычаю, орех тангуина растирался в порошок, который закатывали в три куска куриной кожи. Шарики поливались банановым соком, и тот, кого судили, проглатывал их. Родители тут же поили его рисовым отваром до тех пор, пока у него не начиналась рвота. Если человеку удавалось извергнуть все три шарика, его признавали невиновным.

Письменные традиции, связанные со сказками сюжетного типа 2031, восходят, как указывает Деларю, к индийскому сборнику «Панчатантра», в котором есть притча о мыши, превратившейся в прекрасную девушку. Эта же притча встречается в средневековом сборнике «Dit d'Yosopet!» Марии Французской, басня 64, и у Лафонтена (книга 9, басня 7, см. № 13, раздел II списка литературы).

Устные варианты известны во всех странах. В Италии, на юге Франции, в Каталонии (Испания), в Португалии речь идет о муравье, который отправился в Иерусалим и по дороге сломал на льду ногу. Муравей удивляется могуществу льда, лед говорит, что солнце еще сильнее, потому что оно может его растопить, и т. д.

Деларю указывает следующие мальгашские варианты:

1. Ренель, т. II, № 144, стр. 287. Рабутити. С начала и до эпизода с ножом то же, что у Лоншан, но дальше сказка прерывается словами ножа: «Если бы я был сильным, огонь не мог бы меня расплавить, пирога не могла бы по мне проехать, камень не мог бы меня сломать, краб (!) не мог бы меня продырявить, человек не мог бы меня проглотить. Человек — вот кто сильнее всех».

2. Сибре, т. II, стр. 136–138 (см. № 8 раздела I списка литературы). Версия совладает с записью Лоншан.

3. Даль-Симс, стр. 537. Ибутити (см. № 1 в разделе I списка литературы).

Солнце, Луна, звезды и куры

Записано Ренелем в деревне Маруанцетра на берегу бухты Антон-жиль (северо-восточное побережье Мадагаскара).

Закономерные чередования появления небесных светил, естественно, привлекали внимание людей на самой заре развития человечества и породили множество мифов и легенд, объясняющих эти явления. Мотивы похищения солнца, связанные с затмениями (А721.1), мотивы вражды и дружбы Солнца и Луны (А₇₃₅, А_736.1) встречаются у самых различных народов. В мальгашском фольклоре мифов сравнительно немного, поэтому запись Ренеля представляет особую ценность.

Затуву, не созданный Занахари

Записано Лоншан в окрестностях города Мурундава (западное побережье Мадагаскара).

Рассказ о Затуву носит ярко выраженный этиологический характер. Некоторые мотивы, использованные в этом рассказе, хорошо известны. Так, мотив появления людей из земли очень характерен для фольклора Черной Африки; создание первых людей в результате оживления фигурок сходным образом описывается в австралийских мифах. Записано несколько вариантов.