Сказки мертвого Чикаго

– Привет? – сказала она, остановившись в паре шагов от парня и тоже прислонилась к стене.

– Привет, – ответил он. – Ты Лорейна Суини?

– Да. А ты?

– А я – Брэд, но кому это интересно? И не говори, что тебе, – он устало вздохнул, – Леди Ли просила передать тебе: если ты обвиняешь одного из нас и можешь это доказать, приди с этим к ней.

Лорейна в упор посмотрела на парня:

– Я не обвиняла никого из китейнов. Я наводила справки, не является ли один парень, замешанный в моём расследовании, китейном. Это разные вещи.

– Ты могла прийти со своими вопросами к леди Ли.

– Я не сочла возможным беспокоить леди Ли. Всегда проще обратиться к тем, с кем ты накоротке.

Он кивнул, казалось, даже не слушая, продолжая неотрывно, внимательно смотреть на неё. Это был взгляд реставратора, увидевшего гениальную подделку:

– Это поразительно.

Лорейна не стала подавать реплику в этом скетче: она прекрасно знала, что он скажет, и Брэд не обманул её ожиданий:

– Ты почти китейн. Почти. На вид так сразу и не отличишь… Я никогда не видел в человеке столько китейновской крови. Я бы никогда не поверил, если бы не увидел… Сочувствую. Правда.

– Спасибо, – может быть, даже он искренен. Или хочет сделать ей больно. Наверняка никогда не скажешь, правда ведь?

Брэд встал, не сводя с неё глаз:

– Я передам твои слова леди Ли, Лорейна Суини. Что-нибудь ещё передать?

– Что я благодарна за предоставленную возможность встретиться и охотно воспользуюсь ею.

Он кивнул, махнул рукой вместо прощания и стал спускаться по лестнице, Лорейна открыла дверь в офис.

Ей нужно было поесть, потом уже всё остальное.

– Ты и правда поедешь? – спросил Эдвард, когда они вошли в кабинет.

– Да.

– И что ты там не видела?

– Леди Ли, – начала Лорейна, включая маленький электрический чайник и доставая из крошечного холодильника утренний пирог, часть которого заблаговременно принесла сюда, – неформальный лидер неблагих китейнов Чикаго. Она для них то же самое, что Ронан для благих, не считая того, что Ронан ещё и официальный правитель города.

– Допустим. Я должен впечатлиться и зааплодировать?

– По её меркам, она вежливейшим образом назначила мне встречу. Если я не приду, то выкажу ей неуважение. Как минимум это будет значить, что ни один неблагой китейн, который желает себе добра, не будет со мной даже разговаривать. Даже о погоде. Даже сколько времени не подскажет.

– Про «как максимум» не спрашиваю, – буркнул Эдвард. – Ты ведь уверена, что этот говнюк – неблагой, так, Ло?

– Да.

– Тогда неблагие будут его покрывать. Неблагие говнюки – это говнюки даже среди говнюков.

– Первое совсем не так, второе не совсем так.

– Не мудри.

Лорейна заварила чай в специальной кружке, долила холодной воды и теперь быстро, но аккуратно пила его, закусывая нарезанным пирогом:

– Эдвард, неблагие не злодеи. У них просто весьма гибкая мораль, понимаешь? Они любят подходить к краю, но не прыгать за край. Это про второе. Про первое: есть преступления и Преступления, – она попыталась изобразить голосом большую букву. – Неблагие могут лгать, торговать телом – своим или чужим, спать со всеми без разбора, запугивать, причинять боль. Но убить человека, лишив его перед этим способности творить, погасив в нём искру мечты – это… нечто между геноцидом и педофилией даже для них. По китейновским меркам, разумеется.

– Ладно, я понял: неблагие – говнюки в разной степени и не все в полной, но Брэнда не будут покрывать даже они.

– Именно.

– А что из себя представляет эта леди Ли, кроме того, что она у них большая шишка?

– Сладкая, гладкая стерва, – Лорейна встала и поставила тарелку и чашку в раковину. – Ладно, поехали: меня ждёт «Сладкая бездна».

– Я даже надеяться не буду, что это кондитерская.

– И правильно сделаешь. Так на данный момент называется клуб леди Ли.

Перед отъездом Лорейна оставила Киту Беэру голосовое сообщение о том, куда и для встречи с кем она едет: она предпочитала, чтобы кто-то был в курсе того, где она, особенно если визит неожиданно мог пойти не так, как хотелось бы. Пусть в случае чего полиция знает, на кого поднажать: «это ведь вы были последним, с кем она встречалась». Кроме того, она написала записку и оставила на двери своего кабинета: это была просьба подождать для китейна, который придёт от Ронана. В ней тоже упоминалась «Сладкая бездна».

Клуб, маскировавший фригольд неблагих, выглядел тёмным. В действительности стоянка была отлично освещена, вход без труда угадывался и по тротуару рядом можно было пройти, не споткнувшись, но каким-то образом достигалось впечатление, что здание тонет в глубоких чёрных и синих тенях. Только на фасаде готические белые буквы, как лепестки на воде, складывались в мерцающие слова «Сладкая бездна».

При взгляде на «Сладкую бездну» сердце начинало биться чаще и просило тёмной сказки.