– Что ж ты, Пёс, не дал досмотреть кино? – укорила его бабка Ёжка. Пёс виновато повилял хвостом – ну что тут скажешь! – и тихонько пошёл вперед. Бабка пошла за ним следом.
Ходить по этому лесу она любила ещё сызмала. Сначала со своей бабушкой Егорьевной. Та внучку травы различать, да собирать учила. Какая трава от какой болезни годится, рассказывала. Девчонка Ёжкина, когда выросла, поехала в город учиться на ботаника. Чтоб теперь бабке своей самой про травы рассказывать научно. Но закончила свой университет уже без бабушки и потому в деревню не поехала.
Всю-то жизнь Ёжкина бродила по лесам, по лугам, по горам. Травы собирала. Потом в гербарии их складывала. И как-то так получалось, в лесу – одна. В комнате своей – одна. В архиве, среди папок с травами, опять одна. Ну не совсем, конечно, кругом же ученый люд. Но привыкла Ёжкина к одиночеству. И оно её ничуть не огорчало. А когда совсем состарилась, вернулась в свою детскую деревню, к своему детскому лесу. Он был ей родной, а люди в деревне уже чужие. А чужим кто же про себя рассказывает? Им это неинтересно. Ну, чтоб уж совсем одной-то не жить, подобрала бабка Ёжка Бродячую собаку.
Рассказывать про травы кому-то всё-таки надо. Говорила она собаке, как какую травку называют, какая сладкая, а какую в рот не возьмешь. А сама всё время думала: как же мне назвать-то своего собачьего товарища? Кабы знала я старое имя… Ну, не Шариком же называть, или каким-то Буяном. Как ты сам-то думаешь, пёс? – спрашивала. Бродячая собака однажды и ответила ей: «Пёс!»
Вот так бабка и обнаружила, что Пёс её понимает и главное, отвечать может! И как только жизнь его не гоняла – схватилась бабка за голову. Надо же – говорить научила!
Прошло немного времени и бабка, к своему удивлению, его гавки разбирать стала. И уж совсем чудо чудное – научилась слышать, что окрестное зверьё говорит, чему травы и цветки радуются. «Право слово, вот те крест!» – признавалась бабка Ёжка сама себе. И не признавалась, что больше понимает из наблюдений.
Собирали они как-то с Псом землянику. Бабка в бидончик ягоду за ягодой. Потом спохватилась: а что не попробую-то! Вдруг не так сладка… И стала ягоду за ягодой в рот кидать. Ох, сладка, а главное – духовита… Пёс сидит перед ней и только глазами ягоды провожает.
– А ты что же? – спрашивает его бабка. – Твои родичи, волки, лесную ягоду уважают. Не только живность ловят, но и травы едят, плоды, грибы. Покопайся в своей древней памяти, может, чего вспомнишь…
Покопался, нет ли Пёс в древней памяти, не сказал, но поглядел, как бабка очередную крупную ягоду землянику в рот отправляет и сам ягоду с кустика потянул.
– А и правда, сладка! – хмыкнул он бабке.
И с тех пор повелось: бабка в бидончик, Пёс в пасть. Стала черника поспевать. Бабка опять в бидончик, Пёс – в пасть. Бабке смешно – перемазал всю морду! Да он в зеркало не глядится, ему всё равно. Устанет бабка, присядет на теплый бугорок, собака рядом уляжется так, чтоб на бабку смотреть было удобно и начинается у них беседа.
– Вот мы с тобой в Подмосковье землянику, да чернику собираем. Целебные ягоды, я тебе скажу.
– Гав! Духовита, – соглашается Пёс.
И бабка Ёжка не спорит. Она знает, что нос, обоняние то есть, у собак куда острее человеческого. Она Псу про это не говорила, чтоб не задавался, но всегда по лесу пускала его вперёд. И его земляничные ли, черничные ли полянки всегда были ягодами усыпаны. Вспомнилась бабке морошка, да княженика. Собирала она их в наших северных лесах да в Карелии. Княженика похожа немного на малину, ягода тоже из отдельных крошечных шариков-плодиков. Внутри каждого крошечная же косточка, отчего их родственницу, растущую в наших лесах, зовут костяникой. Хороша княженика, но всё-таки есть северная ягода вкусней и ароматнее её, называется морошкой. Оранжевые ягодки рассыпаны по болоту, словно солнечные зайчики…
Ничего этого ни дачники, ни деревенские люди не знали. Видели – ходят по лесу вместе бабка Ёжка и её собака. Что ж тут необыкновенного? Но на странный дом на курьих ножках те и другие поглядывали с большим интересом – что там за жизнь такая сказочная идёт… Хотя некоторые побаивались долго.