Сказки народов Сибири, Средней Азии и Казахстана

— Вы отмечены печатью мудрости и осчастливлены высоким положением при моем дворе. Мне угодно дать вам испытание. Найдите самого ничтожного человека из всех живущих на свете, самую никудышную птицу на земле и самую никчемную траву в степи. Даю вам одиннадцать месяцев срока. Если в течение этого времени не исполните моих приказаний — жестокое наказание постигнет вас. Так говорю я, хан Маден!

Коли хан приказал — ничего не поделаешь. И визири, посоветовавшись между собой, отправились искать самого ничтожного человека, самую никудышную птицу, самую никчемную траву.

Долго искали визири. Много испытали они бед и лишений, пока нашли то, за чем послал их хан.

Нашли они самую худшую из трав — шенге́ль: скот отказывается есть ее колючки; когда идешь мимо, она цепляется за одежду и рвет ее. «Наверное, это и есть самая никчемная трава в степи», — решили визири и, набрав ее целый вьюк, отправились дальше.

Ехали они, ехали, вдруг смотрят: сидит в кустарнике фазан, небольшая невзрачная птица.

«Это и есть, наверное, самая никудышная птица», — подумали визири.

Они изловили фазана и поехали дальше.

На склоне горы встретили они человека, одетого в лохмотья. Он пас не более десятка овец. Визири стали внимательно разглядывать его: не этот ли самый ничтожный человек из всех людей, живущих на земле? Пока визири рассматривали его, человек сам обратился к ним:

— О высокочтимые, что вас так удивляет во мне?

Визири рассказали ему о поручении хана.

— Нам осталось найти самого ничтожного человека, и мы смогли бы тогда смело вернуться домой, — сказали они. — Но мы потеряли надежду найти ничтожного человека, и поэтому душа каждого из нас полна страха. Твой жалкий вид поразил нас, и вот мы стоим и глядим на тебя: не ты ли и есть самый ничтожный человек?

Оборванец ответил:

— Ну что же? Меня зовут Жама́н[61]. Должно быть, это я и есть. Ведите меня к хану, и ваше дело будет сделано.

Визири согласились с Жаманом и повезли его во дворец. По дороге Жаман посоветовал визирям выбросить фазана и шенгель-траву, а вместо них взять кара-кога и сороку. Визири потребовали объяснения, но Жаман заявил, что ответит лишь самому хану, и визири сделали, как он советовал.

Когда визири предстали перед ханом, он, посмотрев на Жамана, сказал:

— Человек, которого вы привели, действительно похож на ничтожного. Ничтожнее его уже, наверное, нет никого на свете! Отведите его пока на кухню, пусть повар накормит его похлебкой и хлебом. Завтра я буду с ним говорить.

Увели Жамана на кухню.

— А что касается никчемной травы и никудышной птицы, — продолжал гневно хан, — то вижу я, что вы их отыскать не смогли. Ведь издавна считается никудышной птицей фазан, никчемной травой — шенгель. Незачем было ездить так далеко: кара-кога заполняет все берега моих озер, а сороки живут в любом из моих лесов. И хотя вы это отлично знали, вы все же притащили их сюда!

Визири ответили:

— Хан, ты прав! Мы действительно взяли сначала шенгель и фазана, но по дороге Жаман сказал нам, что самая никудышная птица — сорока и самая никчемная трава — кара-кога, и посоветовал нам взять именно их.

Задумался хан:

— Э-э! Что-то есть на уме у Жамана. Приведите-ка его сюда.

Жамана привели к хану. Хан посмотрел на Жамана и спросил:

— Откуда тебе известно, что кара-кога — самая никчемная трава, а сорока — никудышная птица?

Жаман ответил:

— Великий хан! Я стал ничтожным не в старости, а еще смолоду: всю жизнь я работал у чужих людей. Когда я приносил в зимовье шенгель и топил ею очаг, то жар держался в печи до утра, как будто я топил саксау́лом[62]. Тогда я понял, что, хотя шенгель рвет одежду и скот не ест ее, она все же полезна человеку. А кара-кога? Когда я бросал ее в огонь, она не горела; когда я пытался раздуть пламя, оно потухало. Тогда я подумал: «Может быть, скот будет есть ее?» Но скот не ел этой травы, отходя от нее прочь. Вот почему я решил, что кара-кога и есть самая никчемная трава.

— А сорока? Откуда ты взял, что она никудышней фазана? — спросил хан.

— Каждый знает, что фазан приятен на вкус, — сказал Жаман. — Нельзя винить его за то, что у него невзрачный вид, — таким уж сотворила его природа. А вот сорока хотя и красива перьями, но никудышна нутром. Подобно тому как пестры ее перья, нет меж сороками согласия: две сороки вместе не летают, две сороки вместе не сидят. Человеку от нее никакой пользы нет, в пищу она не годится. Поэтому сорока — самая никудышная птица.

— Хорошо, — сказал хан, — ты все правильно говоришь. Но откуда ты знаешь, что ты и есть самый ничтожный человек?

— О хан! — ответил Жаман. — Мне пятьдесят лет. Ровесники мои давно поженились. Их окружают дети, жены им прислуживают, посторонние оказывают уважение. А я скитаюсь по миру, тружусь на чужих людей. Кто же тогда ничтожный человек, кто же тогда Жаман, как не я?

Хан покачал головой.

— Ой, рад бы я был, если бы ты действительно оказался жаманом! Ну, ладно. Ты сказал все правильно. Теперь вот послушай. Есть у меня чудесный конь. Взгляни на него и скажи, каков он.

— Хорошо! — согласился Жаман.

Когда привели коня, Жаман внимательно его осмотрел и сказал: