Сказки немецких писателей

Но не встретил никого юноша, не было слышно ни подозрительных шорохов, ни таинственных звуков, и вот он уже, цел и невредим, выбрался из густого тенистого леса и решил немножко отдохнуть на опушке под сенью большого ветвистого дерева.

Он устремил свой взор в дали синие, за луг широкий, к горам, где виднелись четкие контуры скалистой вершины, — туда и хотел попасть юноша. Но едва только поднялся он, как послышался во второй раз глас неведомый, и снова был он близко и далеко, опять казалось, что он звучит со всех сторон, только теперь умолял он ещё сильнее, чем прежде:

— Юноша, юноша, не ходи через этот луг, не то случится так, что навлечешь ты беду на страну свою.

Но и к этому предостережению не прислушался юноша — гордость помешала, — посмеялся он только над теми словами пустыми, что они ему? — звук один, и поспешил себе дальше, только шел он так, словно крылья за спиной выросли; и не мог понять он, что причина тому — нетерпенье иль тревога душевная. Туман вечерний подниматься стал в долине, когда он наконец приблизился к скале, которую надумал покорить. Но стоило ему лишь шаг шагнуть по камню голому, как снова тут раздался голос тот, неведомо откуда, и снова он звучал и близко и далеко, и был он грозен пуще прежнего:

— Ни шагу больше, юноша, иначе случится так, что смерть тебя настигнет.

Но рассмеялся только юноша в ответ и пошел себе, не медля ни секунды, своей дорогой дальше. И чем выше уводила его тропинка, тем легче и свободнее дышалось ему, а на самой вершине покоренной горы весь блеск уходящего дня озарил чело храбреца.

— Я здесь! — закричал он, и в голосе его звучало облегчение. — Послушай, дух неведомый, добрый ты или злой! Коли было то испытание, то я выдержал его, ибо никакое убийство не лежит грехом на моей душе, ничто не потревожило и не смутило покоя страны моей, а сам я — жив. И кто б ты ни был, я сильней тебя, ибо не послушался я и в том была моя правда.

Поднялся тут ветер невиданный, зашумело-загудело всё вокруг, и от дальних скал донеслось:

— Ошибаешься ты, юноша!

И была в словах тех сила оглушительная, подхватила она странника да и наземь опрокинула. Ну, а он, как ни в чём не бывало, сделал вид, будто сам собрался отдохнуть тут, на самом краю пропасти, усмехнулся так язвительно и молвил будто сам себе:

— Может, я и впрямь убил кого, да и сам того не заметил?

Поднялась тут буря бурная:

— Ты раздавил червя неосторожным шагом!

Но юноша ответил с равнодушием спокойным:

— Теперь мне ясно, я всё гадал, какой это дух со мной говорит — добрый или злой? А это просто дух-насмешник. Вот уж не думал, что вокруг нас, смертных, и такое водится.

Загрохотало-загремело всё вокруг, заклокотало в призрачных высотах:

— Теперь уж ты не тот, что прежде, юноша, который мнит, что сердце бьется в согласье полном с природою, не тот, что прежде, коль скоро жизнь чужая тебе ничтожной видится лишь оттого, что дух твой не приемлет чужие горести, страдания чужие.

— Ах, вот что ты имел в виду, — ответил юноша, нахмурив лоб в раздумье, — но тогда сотни, тысячи раз я совершал преступления, подобно всем смертным, которые ежесекундно уничтожают бесчисленное множество мелких тварей, не ведая и не помышляя об этом.

— Но ты-то был предупрежден! А может статься, было у того червя особое предначертанье в нескончаемом потоке свершений и деяний?!

Поникнув головой, ответил юноша:

— Неведомо сие мне и не дано узнать уж никогда. Признаюсь, да, покуда шёл по лесу я, свершил немало таких же преступлений, как то убийство, предотвратить которое стремился ты. Но как, скажи, я смог навлечь беду на родину мою? Ведь я просто шагал по лугу, объясни мне, как же это быть могло?

— Ты видел бабочку? — вопросил голос громовой. — Она порхала справа от тебя.

— Порхало много их, и та, наверное, которую имеешь ты в виду.

— Порхало много! Тебе лишь стоило вздохнуть чуть-чуть, и вот уж многие сбивались с верного пути, но ту, которую имел я в виду, ты гнал неистовым дыханием своим, и ей пришлось лететь без устали вперед, пока не добралась она до золотой решетки, что окружает королевский парк. От этой бабочки в назначенное время родится гусеница, и через год, однажды жарким летним вечером, эта гусеница окажется на голове юной королевы и поползет по её белокурым волосам, и. королева оттого проснется резко, и сердце у неё от страха тут замрет, ну, а дитя, которое она под сердцем носит, зачахнет, и потому всё королевство уж не достанется законному наследнику, а перейдет во власть брата короля, а тот — коварный, хитрый и жестокий от природы — повергнет свой народ в смятенье и отчаянье, он разожжет междоусобную войну и тем нарушит безмятежное спокойствие твоей страны. И во всём этом будет виноват не кто иной, как ты, юноша, неистовое дыхание которого загнало бабочку так далеко, к златым воротам замка.

Пожал юноша плечами:

— Вполне возможно, дух незримый, что так оно всё и произойдет, как ты предсказываешь, мне нечего тебе на это возразить, ведь на земле всё связано, и часто чудовищные последствия могут проистекать из малого, а потом снова из этого чудовищного воспоследует малое.