Сказки ночного города (СИ)

В центральный архив Парижа я имею пожизненный допуск, как писатель-публицист, получивший Пулитцера на втором году карьеры. Я редко пользуюсь этой привилегией, однако сегодня был как раз тот случай. Первым же делом я подошел к старику-архивариусу:

- Мосье Трож, у меня к вам деликатный вопрос. Я сейчас пишу ряд очерков, для которых мне нужна стопроцентная достоверность...

Старый служащий поправил на носу очки с толстенными линзами и неспешно молвил:

- Вы ищете достоверное... Вы пришли по адресу. Я служу в этом архиве уже добрых полвека и могу поведать очень многое!

- Я опишу вам костюм. Женский. Смогли бы вы определить его вековую принадлежность?

- Он родом из двадцатого века? Или старше?

- Точно не знаю. Судить вам. - я описал платье девушки ровно с той точностью, на которую был способен

- Достаточно, молодой человек, - сухо оборвал меня старик, когда я дошел до описания лилии, вышитой на груди, - вы говорите о платье, одетом на молодой девушке, лет двадцати отроду?

- Д...да...наверное. А откуда...

- Пойдемте со мной, месье э-э-э...

- Полесофф. Эл Полесофф.

- Пойдемте ко мне, месье Полесофф, я расскажу вам одну историю.

Когда вскипел чайник в каморке архивариуса и аромат белого с лотосом чая наполнил помещение, мосье Трож раскурил трубку и начал свой рассказ.

- В тридцать восьмом году в Фонтенбло жила семья мясника Дижжона. Сам Дижжон, его супруга Адель и дочь Эрменегилда. Последняя тайком встречалась с молоденьким поэтом-революционером Мерсоном. И вот однажды, после крупного скандала с родителями, Эрми сбежала из дому и пропала. Мерсон был осужден за ее убийство, а господин Дижжон, который пил и до этого, под delirium tremens убил свою жену и повесился сам.

- Простите, - воскликнул я в аффекте, - Откуда у вас такие сведения??

Старик криво ухмыльнулся.

- Мое имя Мерсон. Мерсон Трож. И я отсидел в тюрьме двенадцать лет за убийство, которого не совершал.

- Тогда, я думаю вы знаете, что такое "Нюит де Ноэль"?

- Почему это вас так интересует? - насупился старик, - Это духи, которые я подарил Эрми на ее восемнадцатилетие, потратив весь заработок за месяц...

Государственная жилищно-бытовая комиссия встретила меня подобно насторожившемуся в ожидании поединка дракону.

- Мадемуазель, я хочу купить дом в Фонтенбло, - начал я натиск, - Сделка практически оформлена, но мне необходима всего одна мелочь...

- Справок не даем!, - решительно ответствовал мне дракон в облике конторской служащей.

- Мне справка и не нужна, мадемуазель. Мне нужен оригинальный план. Генеральный...

- Это закрытая информация, месье. До свидания.

Странно, раньше, говорят, ключом к сердцу девушки были нежные и ласковые слова. Сейчас их с лихвой заменила стофранковая купюра, легко растопившая ледяное сердце девушки-клерка...

...в Фонтенбло я въезжал уже на такси, вооруженный киркой и ломом. Совсем зеленый мальчишка-водитель с неодобрением в глазах высадил меня, вооруженного этими предметами на Пиорно - живописной улочке с классическими домиками, увитыми виноградом. Оттуда мне идти было необходимо всего-ничего, а свежий воздух отрезвлял лучше любого средства. План дома ясно показал мне, что в квартире Николя должно быть не две, а три комнаты. И я был твердо уверен в том, что именно в этой комнате и находится разгадка тайны...

Разгадка

Сказать, что пожилые соседи были в восторге от грохота, который я производил, громя стену - означает солгать. И тем не менее, мне было плевать на их мнение и мысли - с того момента, как тяжеленный шифоньер сдвинулся с места, открыв мне девственно чистую стену, в которую я и вонзил безжалостное жало кирки. Удар за ударом я оббивал кирпичную крошку и осколки камня до тех пор, пока в лицо мне не дохнул тяжелый могильный запах...

Разрушив стену ровно настолько, чтобы протиснулось тело, я пробрался в абсолютно темную комнату, подсвечивая себе путь карманным фонариком.

Закопченные стены, сажа на полу и...истлевший скелет на черной же от пламени панцирной кровати - вот, что встретило меня в комнате. Убийца дочери приложил все усилия для того, чтобы его преступление осталось в тайне! И лишь треснувший по боковой грани флакончик духов, что валялся у изголовья кровати, более семидесяти лет медленно испарял дыхание любви, подаренное Мерсоном Трожем своей возлюбленной Эрменегилде... Я бережно поднял флакончик духов, на котором сквозь прах и сажу была различима надпись "Нюит де Ноэль", положил его в карман.

Выходя из комнаты, я вложил в почерневшую руку страшного скелета аналогичный флакон, купленный мной у мадам Эльжебеты на Флораль... Может, конечно, это и была галлюцинация человека, одурманенного тленом и страхом, но уже выходя наружу, я услышал вздох: "Jamais..."

- Ну что скажешь, Эл? Привидения не донимали? Горло не душили? - вопросил меня Алан, когда в условленное время мы собрались в "Le Yamshik"

- Что скажу? Ничего...На самом деле, Николя просто переутомился - вот у него и начались видения. Вы же сами говорили мне, что на Ривьере они перестали его донимать! Он отдохнет и снова вернется к нормальной жизни...

- Он все равно намерен продать эту квартиру...