Сказки о любви

… Люля продолжала тайно бегать на ручеёк, а возвратившись домой, сразу направлялась к печи. Зола лезла в нос, из-за нее слезились глаза, в носу постоянно щекотало, и измученная чихала по сто раз на дню.

Однажды она решила взять с собой гупёшку, да выпустить ее поплавать в просторном пруду, а то притомилась, наверное, бедняжка, в тесной банке!

Она уже шла к крутому спуску на ручеёк. Но вдруг заметила Прекрасную Королеву, что прогуливалась неподалеку. Люля инстинктивно прижала банку к груди и впервые обрадовалась, что щеки у нее были густо намазаны золой. Но она так испугалась, что королева ее заметит, и словно воровка стала искать высокий куст, за который можно спрятаться, а как только ее величество уйдет, она сразу спустится в низину. Королева же и не заметила бы очередную уродку-подданную, но поведение служанки показалось странным, и она окликнула ее.

Люля тут же замерла. Прекрасная Королева подошла совсем близко. Люля обмерла, присев в глубоком реверансе, и крепче прижала банку с рыбкой.

– Что это у тебя? – равнодушно спросила королева.

– Это просто рыбка, ваше величество! – не поднимая головы, тихо сказала Люля.

– Ну-ка, подними банку. Я хочу взглянуть на нее.

Люля подняла импровизированный аквариум, и прямо перед глазами королевы предстала серебристая гупёшка с необыкновенно длинным хвостиком.

Лишь на мгновение лицо королевы озарила лёгкая улыбка и даже восхищение, но их тут же сменила привычная надменность.

– Я хочу, чтобы ты уничтожила ее.

Люля опустила банку.

– Прямо сейчас! – услышала она приказ. Не смея взглянуть на королеву, она стояла на онемевших ногах и еле-еле сдерживала слёзы.

Та же упивалась страданиями служанки.

– Ах, что-то у меня с утра так голова болит! Колет прямо в затылке! Наверное, шпильку криворукая горничная неудачно засунула! Вытащи ее, сейчас же!

Люля уже хотела было опустить банку, чтобы выполнить приказ, но королева воскликнула:

– Ты не поняла меня, уродинка! – ласково сказала она. – Подойди ко мне сию минуту, подними руки вверх и вынь шпильку!

Люля, не веря ушам, застыла на месте.

– Я жду!

Люля медленно, стуча зубами, словно шагала на эшафот, приблизилась к королеве, и… подняла руки. Банка с грохотом разбилась, и гупёшка, будто крохотная лягушка-попрыгунья, задергалась на мокрой траве.

– Ах, вот и голова прошла! – сладко проворковала Прекрасная Королева. – И твоя помощь не понадобилась!

Люля беззвучно разрыдалась. Потоки слез смыли золу с лица…

Королева уже хотела было уходить, но, заметив какие румяные щеки у уродки, передумала.

– Ну-ка, погляди на меня! – приказала она.

Люля подняла заплаканное лицо.

– Надо же! Зарделась, как розовое варенье!

Люля тихо всхлипнула, опустила голову, в надежде найти рыбку, но она больше не дергалась: трава не шелестела. Гупёшка умерла.

У Люли затряслись поджилки: что значили слова королевы? Она говорила с упрёком? Или… с восхищением?!

Королева загадочно улыбалась.

– По-моему, ты куда-то спешила? Иди же! Я отпускаю тебя!

Люля поклонилась и неуверенно развернулась по направлению к спуску, где начинались земляные ступеньки, что вели к ручью. Она все боялась, что королева догонит ее и толкнет в пропасть. Но королева и шагу не ступила. Люля успешно спустилась, но все же, всю дорогу чувствовала, как взгляд ее величества буравил спину…

Гуня уже ждал подружку и, радостно волнуясь, побежал ей на встречу. За Гуней мелкими, но уверенными шажками торопились три подросших котёнка. Они уже так выросли, что и в маме-кошке особо не нуждались, которая с удовольствием поедала траву возле ручья.

Юноша сразу заметил, как грустна Люля. Он стал расспрашивать, что же произошло, но она только расплакалась в голос. Гуня обнял ее, гладил по спине и утешал.

Вот Люля успокоилась и рассказала другу, чем так опечалилась. Гуня расстроился, но больше не из-за смерти необычной гупёшки, а из-за горьких слез подружки. На самом деле, он очень ждал её, ведь на его пруду впервые выросла кувшинка! Это было настоящее волшебство!

«Ты своим румянцем так смутила и околдовала мой пруд, что на нём вырос этот прелестный цветок!»

Кувшинка была необыкновенная: наружные лепестки бело-розовые, но ближе к середине темнели, а в сердцевине отливали пурпуром!

«Ее лепестки, словно твое лицо – румяное и нежное!» – восторженно молвил он, и Люля от смущения зарделась ещё больше.

Гуня уже хотел было сорвать кувшинку, но подружка вовремя остановила его.

«Пусть лучше живёт! Здесь у тебя безопаснее, а при дворе королева растопчет ее или велит сварить отвар, а потом будет делать примочки на лицо, или ещё какую глупость удумает…».

Было решено кувшинку не срывать. Влюбленные уселись у пруда, Люля положила голову Гуне на плечо. Котята и кошка резвились рядом.

Люля потихоньку забывала об ужасной встрече с королевой, но даже в этом волшебном месте ощущение, будто она близко, не покидало.

* * *

Прошли годы, а Люся так и не доросла до Людмилы Николаевны, и осталась малышкой Люськой в трикотажном платьице, вышитом огромными пёстрыми цветами.