Сказки о маленькой Машеньке

Машеньке очень захотелось посмотреть на разноцветные огоньки в новом доме.

- Антон, - принялась она расталкивать кота.

Кот Антон чуть приоткрыл глаза:

- Чего тебе?

- Антон, -попросила Машенька, - постереги каравай. Я посмотрю на огоньки в новом доме.

- Ладно, - сказал кот Антон. - постерегу.

- Хорошенько стереги. Я на тебя надеюсь!

И побежала к окошку.

А кот Антон тут же зажмурил сперва один глаз, потом другой и опять заснул.

Но Машенька этого не знала. Она увидела, что к новому дому подъезжают грузовики. И на каждом столы, стулья, кровати, диваны и ещё много всего другого.

«Бог как весело всем будет справлять Первое мая в таком новом доме!» - подумала Машенька.

А огоньки в окнах напротив зажигались и зажигались. Они зажигались то в одном окне, то в другом. То на первом этаже, то на втором, то на самом верхнем.

Пока Машенька смотрела на новый дом, а кот Антон спал на табуретке, каравай понатужился и совсем вылез наружу.

Вот он уже пополз по наружной стенке кастрюли.

Всё ниже, ниже…

И наконец добрался до стола, на котором стояла кастрюля. Он, может, ушёл бы па пол и ещё дальше - за кухонную дверь, а потом и в прихожую, и на улицу. Но в кухню вернулась тётя Паня.

- Ай! - закричала она. - Сейчас уйдёт.

И со всех ног кинулась к столу, на котором стояла кастрюля с караваем.

Конечно, Маша тотчас перестала любоваться разноцветными огоньками в новом доме и тоже кинулась ловить каравай, чтобы тот совсем не сбежал на улицу.

Только кот Антон спал себе да спал. А может, он вовсе не спал, а притворялся? Может, ему стыдно было смотреть Машеньке в глаза? Ведь он всё-таки недоглядел за караваем.

Маша и правда хотела пристыдить кота Антона: она же на него надеялась! По вспомнила, что и на неё тётя Паня надеялась, а она вот залюбовалась огоньками и обо всём забыла…

И ещё Машенька хотела сказать тёте Пане, что в следующий раз она ни за что не даст коту Антону вместо себя стеречь праздничный каравай.

Но всё это Машенька лишь подумала, а сказать не успела. Из прихожей она услыхала сначала мамин голос, потом папин голос, потом бабушкин. И опять мамин. И опять папин. И опять бабушкин. Оказывается, они все трое пришли в детский сад за Машенькой и теперь что-то объясняли Нине Николаевне.

Машенька очень испугалась: а вдруг они не знают, что она на кухне, и закричала:

- Я тут! Я вот она! и выбежала к ним навстречу.

ПРО МАШЕНЬКУ И ВОЛШЕБНОЕ ПЁРЫШКО

Раньше, пока Машенька была маленькой, она летом ездила с мамой и папой, с дедушкой и бабушкой в деревню.

А как подросла, то уехала на дачу одна -и без дедушки, и без бабушки, и без мамы, и без папы, - зато со своим детским садом. И это было куда интереснее.

И детей много, и игрушек много, и сад в детском саду был очень большой, вроде дремучего леса.

Но самое главное -по вечерам, после ужина, Нина

Николаевна, воспитательница младшей группы, рассказывала всем детям разные сказки. И как-то раз рассказала уж очень хорошую. Чего-чего только не было в этой сказке: и красивая Марья-царевна, и храбрый Иван-царевич, и добрый серый волк, совсем не похожий на того, который чуть было не съел трёх поросят. Но лучше всего в этой сказке была жар-птица. Хвост у этой жар-птицы был золотой, пёрышки на груди малиновые, а хохолок на головке весь радужный и переливчатый.

- А в Зоопарке такие жар-птицы живут? - спросила

Машенька у Нины Николаевны.

- Нет,-сказала Нина Николаевна.- в Зоопарке их нет.

- А где же они живут? - всё не отставала, всё выспрашивала Машенька.

Но Нина Николаевна об этом ничего не знала.

На следующее утро Машенька проснулась рано-рано. Открыла глаза и удивилась. Да что ж это такое? Вся малышовая спальня розовая. И окошки розовые. И занавески на окошках розовые. И стены вовсе не бревенчатые, а тоже розовые. И даже подушка у маленького Алёши, который спал рядом с Машей, и та розовая.

Маша тихонько встала, сунула ноги в тапочки и прикрыла маленького Алёшу одеялом, потому что оно у него сползло чуть ли не до пола. Потом осторожно приподняла оконную занавеску. Глянула за окошко - и обмерла… На дереве напротив окна сидела жар-птица! Вся она была точь-в-точь такая, как рассказывала Нина Николаевна: и хвост-то у неё был весь золотой, и на грудке малиновые пёрышки, а на голове, покачиваясь, трепетал радужный хохолок.

Тут уж Маша не стерпела. Хоть Нина Николаевна не позволяла выходить в сад в одной рубашонке, на этот раз Маша забыла обо всём. Она открыла одну дверь, другую, третью и вышла на терраску. А с терраски-прямо в сад. И тотчас увидела свою жар-птицу.

И жар-птица увидела Машеньку. Она слетела с верхней ветки на ветку пониже. Потом на другую, ещё пониже. Посмотрела на Машу изумрудным глазком и сказала:

- С добрым утром. Машенька!

Маша очень удивилась:

- Ты умеешь говорить?

- Я всё могу, - сказала жар-птица.

- Да ну! Всё-всё? - не поверила Машенька.

- Всё, -сказала жар-птица и спросила вдруг: -Ну скажи, чего ты хочешь?

Маша, не подумав, ответила:

- Малиновое пёрышко, как у тебя на грудке.

- Возьми, - проговорила жар-птица и обронила на траву, прямо возле Машиных тапочек, малиновое пёрышко.