Сказки о невозвратном

— Вполне естественно, что тебе кажется именно так. Действительно, что значит «какая-то еда» в сравнении с теорией всеобщего блага? Было бы странно… Хотя не знаю, как долго можно быть счастливым на голодный желудок… Неважно. Но в любом случае, заметь, я не сказала, что это плохо. Просто мне кажется, это подвергает окружающий мир ненужной, несколько излишней трансформации, без которой можно обойтись. Да и сил очень много берет. Но это каждый выбирает сам. Да даже и не сам, если вглядеться…

— Ну хорошо. А вот ты… Что же выходит — ты можешь воздействовать своим методом только на предметы? А если надо сделать что-то, где люди? Да что я спрашиваю — вот тогда, в моей школе, когда ты в халате пришла, это что было?

Она засмеялась.

— Ах, это? Это очень просто. Это почти и не магия, простейшее заклинание, ты тоже сможешь его освоить, ничего страшного. И — да, я пользуюсь здесь тем же методом, но как бы наоборот. Я выворачиваю предмет наизнанку.

— У каждого предмета есть не только своя магия, но и своя внутренняя сущность. Грубо говоря, каким он сам себя видит изнутри. Это связано с магией, да. Увидишь сущность, поймаешь и магию, поэтому оно идет все вместе. Вот смотри.

Она ласково, едва касаясь, провела рукой по спинке своего кресла, будто погладила. Кресло это всегда было деревянным, с жесткой резной спинкой и подлокотниками и с обитым темной кожей сиденьем. Теперь же, словно следуя за плавным движением ее руки, от него стало отделяться, повиснув в воздухе, другое кресло — похожих контуров, но мягкое, колышущееся, сделанное, казалось, из какого-то белого пуха. Оно было нереальным, почти полупрозрачным, но при этом очень настоящим… Я сидела, широко раскрыв рот.

— Увидела? — Она хлопнула в ладоши, и пуховое кресло исчезло, будто нырнуло обратно в кресло деревянное. — Вот это и есть его сущность. — Она снова любовно погладила кресло по спинке. — Оно считает себя сделанным из лебяжьего пуха. Представляешь, как в нем хорошо и удобно сидеть? Надо только как следует приглядеться.

— А если я в него сяду? Я тоже это почувствую?

Она пожала плечами.

— Это зависит. Если ты сумеешь с ним договориться, то — да.

— А как это сделать?

— В основном лаской, конечно. Но если ты имеешь дело с новым, еще неприрученным, предметом, — тогда достаточно искреннего интереса. Но вообще всегда приятнее иметь дело не с чем-то новым — в новых предметах почему-то настолько слабая, уродливая магия, особенно в последнее время, — а с теми, которые успели уже кое-что накопить.

— Накопить?

— Ну да. Предметы тоже чувствуют нашу магию и могут ее собирать. А некоторые предметы прямо-таки специально для этого предназначены. — Она с нежностью посмотрела на свои перстни.

Я показала на них пальцем.

— Вот это они, да? Ты собираешь в них магию?

Она кивнула.

— И поэтому ты никогда не даешь их мне прямо в руки? — осенило меня.

— Умница! Ты заметила! Да, я всегда кладу их перед этим на какую-нибудь простую, лучше деревянную, поверхность. Тогда они закрываются. А если дать из рук в руки, магический запас останется открытым и тот, кто возьмет кольцо, получит доступ и к нему тоже.

— А я-то никогда не могла понять… Ну хорошо, а все-таки — с халатом-то в школе что было?

— А, ну да. Очень просто. Я быстренько сочинила, соткала себе образ и, выходя из дома, взяла и накинула его на себя. Если тебе интересно, это был образ успешной бизнес-вумен.

— Ничего не просто. Как это — сочинила, накинула?

— Да вот так, — она щелкнула пальцами в воздухе и провела рукой перед лицом снизу вверх, словно что-то на себя надевала. — Или так, — она снова провела рукой, на этот раз сверху вниз, как будто что-то накидывала. Я смотрела во все глаза, но ничего не видела.

— Ну и что? Ничего же не изменилось?

— Да? Это ты просто слишком близко сидишь. Пойди от двери глянь.

Я послушалась, встала, отошла через всю комнату к двери, обернулась… За столом, в кресле, сидела женщина поразительной красоты, с белым напудренным лицом, волосами, уложенными в высокую прическу, в старинном пышном наряде из кружев… Я тихо ойкнула.

— То-то же, — засмеялась красавица, резко махнула рукой перед лицом, отводя что-то невидимое в сторону, и на ее месте снова оказалась она. — Разглядела?

— На самом деле тебя немножко трудней дурить, чем посторонних людей, — пояснила она, пока я возвращалась на место. — Ты-то меня хорошо знаешь, да еще относишься пристрастно. Но тоже поддаешься, конечно, — довольно закончила она.

— Да, но как, как ты это делаешь?

— Да я ж уже объяснила. Я представляю себе во всех деталях, как именно я хочу, чтобы меня видели остальные. Тяну понемножку из того, что у меня есть, складываю образ. Ну и надеваю легким щелчком. Все. При известной сноровке занимает ровно полминуты.

— Слушай, — пришла мне в голову новая мысль. — А разве это не обман?

— Обман кого?

— Ну тех, кому ты показываешь…