Сказки о Силе

Мое состояние экзальтации было таким интенсивным, что на мгновение мне захотелось заплакать или остаться здесь навсегда. Но какая-то сила, нечто непреодолимое, начало тащить меня. Внезапно я оказался вне структуры, все еще лежа на спине. Гигантская девица была тут, но тут же находилось и другое существо – женщина, такая большая, что достигала неба и головой была на уровне солнца. По сравнению с ней гигантская девица была маленькой девочкой. Большая женщина была сердита. Она ухватила сооружение за одну из колонн, подняла его, перевернула и поставила на пол. Это был стул!

Это соображение явилось как бы катализатором. Оно освободило какие-то другие захлестывающие восприятия. Я прошел через серию картин, которые были разъединены, но могли быть приведены в порядок. Последовательными вспышками я увидел или понял, что непостижимый в своем великолепии пол был соломенной циновкой, желтое небо – потолком комнаты, солнце – электрической лампочкой, а сооружение, столь поразившее мое воображение, – стулом, который ребенок перевернул вверх ногами, чтобы поиграть в домик.

Передо мной мелькнуло еще одно последовательное и осмысленное видение еще одного загадочного архитектурного сооружения монументальных размеров. Оно стояло само по себе. Оно было похоже на раковину улитки, которая стоит вверх хвостом. Стены ее были сделаны из выпуклых и вогнутых плиток какого-то странного материала. Каждая плитка имела бороздки, которые были скорее функциональными, чем просто украшениями.

Я пристально рассмотрел сооружение и обнаружил, что оно было, как и в предыдущем случае, совершенно необъяснимым. Я ожидал, что внезапно настрою свое восприятие, чтобы раскрыть истинную природу сооружения. Ничего подобного не произошло. Затем у меня последовал ряд перепутанных и необъяснимых «осознаний» или «находок» о сооружении и его функции, которые не имели смысла, поскольку мне не с чем было его сравнивать.

Внезапно ко мне полностью вернулось мое обычное восприятие. Дон Хуан и дон Хенаро были рядом со мной. Я устал. Я взглянул на свои часы – их не было. Дон Хуан и дон Хенаро прыснули в унисон. Дон Хуан сказал, что мне не следует беспокоиться о времени и что я должен сконцентрировать все свое внимание на том, чтобы следовать данным мне доном Хенаро определенным рекомендациям.

Я повернулся к дону Хенаро, и он сказал шутя, что самая важная рекомендация состояла в том, что мне следует научиться писать пальцем, чтобы сэкономить карандаши и показать себя.

Они еще некоторое время дразнили меня моими заметками, а затем я пошел спать.

Когда я проснулся на следующий день, дон Хуан и дон Хенаро выслушали детали сделанного мною по просьбе дона Хуана отчета о моем опыте.

– Хенаро чувствует, что на этот раз с тебя достаточно, – сказал дон Хуан, когда я закончил свой рассказ.

Дон Хенаро отозвался кивком.

– Какое значение имеет то, что я испытал прошлой ночью?

– Ты бросил взгляд на важнейшую проблему магии, – сказал дон Хуан. – Прошлой ночью ты заглянул в целостность самого себя. Но это, конечно, в настоящий момент для тебя просто бессмысленное заявление. Прибытие к целостности самого себя, очевидно, не является делом собственного решения или согласия или собственного желания учиться. Хенаро считает, что твоему телу нужно время для того, чтобы шепот нагваля погрузился в него.

Дон Хенаро опять кивнул.

– Массу времени, – сказал он, качая головой. – Двадцать или тридцать лет, может быть.

Я не знал, как реагировать, и взглянул на дона Хуана в поисках объяснений. Оба они казались серьезными.

– У меня действительно есть двадцать или тридцать лет? – спросил я.

– Конечно, нет! – закричал дон Хенаро, и они оба расхохотались.

Дон Хуан сказал, что мне следует вернуться, как только это мне подскажет внутренний голос, и что до тех пор я должен «смонтировать» все те внушения, которые они делали, пока я был расщеплен.

– Как я могу это сделать? – спросил я.

– Выключая свой внутренний диалог и позволяя чему-то в себе вытекать и расширяться, – сказал дон Хуан. – Это что-то – твое восприятие, и не пытайся разобраться, что я имею в виду. Просто позволь шепоту нагваля вести себя.

Затем он сказал, что прошлой ночью у меня было два набора совершенно различных взглядов. Один был необъяснимым, другой – совершенно естественным, и последовательность, в которой они проходили, указывает на состояние, свойственное всем нам.

– Один взгляд был нагваль, другой – тональ, – добавил дон Хенаро.

Я захотел, чтобы он прокомментировал свое заявление. Он посмотрел на меня и похлопал по спине.

Дон Хуан вмешался и сказал, что первые два моих переживания были связаны с нагвалем и что дон Хенаро выбрал дерево и землю как отправные точки. Другие два были видами тоналя, который выбрал он сам. Одно из них было восприятием мира мною как ребенка.

– Он показался тебе чужим миром, потому что твое восприятие еще не было отшлифовано настолько, чтобы перетекать в желаемые формы, – сказал он.

– Именно таким образом я действительно видел когда-то мир? – спросил я.

– Конечно, – сказал он. – Это была твоя память.